Древо прошлой жизни. Том I. Потомок Духа. Александр Гельманов

в пору.

      – В индивидуальном гороскопе на сегодня мне предначертано свидание с родственниками. Согласно ему в вашем доме для паломника появляется новая обувь. К чему бы это?

      – Старая порвалась. Мой руки.

      – Ясно. Слепое неверие в астрологическую науку. Ты читаешь гороскопы?

      – А что я в них найду? – Там пишут, когда проворачивать сделки в банке, покупать-продавать недвижимость и землю, ходить в казино и посещать салоны красоты вместе с собакой. Такие гороскопы стали сочинять… ну, не для всех. Пишут, когда вкладывать, когда получать, ходить на презентации и по бутикам. И даже, когда связываться с зарубежными партнёрами. Всё это от лукавого.

      Галя скептически относилась к астрологии и всему прочему, что не принимала церковь, материалисткой не была и религиозные праздники уважала.

      – Нострадамус писал, что тщеславие магии подвергнуто осуждению Священным Писанием, а для юдициарной астрологии сделано исключение. Именно с её помощью благодаря Божественному откровению им были написаны центурии и катрены. Так что лукавый не вправе что-то запрещать или разрешать.

      – Ну и что? Садись за стол.

      – Хорошо, к примеру, у мамы есть огород?

      – Ну, есть. В Ступино. А что?

      – Вот. А когда она будет сажать огурцы – по астрологическому календарю в газете или в удобное для себя время?

      – Когда соседка сажает, – у неё всегда хорошие огурцы растут. И помидоры.

      – Да-а. В этом доме астрологической правды не добьёшься. У вас даже новые тапки появляются, когда старые рвутся. А когда рвутся? – вот в чём извечный вопрос.

      Галя умела заменять исчерпанную тему в любом разговоре новой, как и положено учителю младших классов. Такие же извечные вопросы, как о дураках и дорогах, вызывала обычная средняя школа – с директором, завучем и учителями с одной стороны и с учениками и родителями с другой. Отметив далее, что вот я, мол, и умный, и свободный (тут, конечно, подразумевалась моя свобода от основных социальных связей – постоянного места работы, а иногда и жительства и женской привязанности) и, вообще, кандидат исторических наук (опять её правда), она сделала интересное высказывание. – Не мог бы я пока «хотя бы» составить генеалогическое дерево нашей фамилии. И желательно в рамках столетия или, ещё лучше, «хотя бы» применительно к обозримому времени. А то, вон у Ленки в школе дали домашнее задание: нарисовать максимально густое дерево сородичей из как можно далёкого прошлого, начиная от…

      – От наскальной живописи соплеменников и охоты на мамонтов, что ли? – перебил я её, так как мне немедленно захотелось уточнить, как она понимает историческую обозримость. – Такие деревья, насколько я знаю, охватывают период не двадцать-тридцать лет.

      – Да что такое для вас, историков, двести, триста или даже тысяча лет? – проворковала Галя. – Так, – семнадцать мгновений весны. И потом, говорят,