Древо прошлой жизни. Том I. Потомок Духа. Александр Гельманов

заинтересованными лицами скрижали. Как ни прячь, как ни выворачивай её, ответ про исторические грабли, на которые уже наступали, всегда найдётся. По версии историков, Наполеону, недовольному бесплодием Жозефины, было дважды отказано в получении руки великих княгинь – сестёр императора Александра I – в 1808 году – Екатерины, а в 1809 – Анны Павловны. Идя на поводу своей амбициозной закомплексованной натуры, плотоядный деспот, любивший унижать даже своих генералов на поле брани, потерял всё – и жену, и армию, и власть. Неудачное сватовство задело гордого корсиканца так, что он кипел от гнева, и личного оскорбления простить не мог. Оно должно было быть смыто кровью и, разумеется, чужой. В итоге 12 июня 1812 года французская армия вторглась в Россию. Ведь его, перед которым трепетала вся Европа, унизили дважды. Уже в изгнании свергнутый император жалел не о том, что начал войну, а о том, что потерял престол, не женившись ни на одной из государевых сестёр. А это похуже, чем последний чемоданчик с баксами в метро оставить. Вот пример простого политического цинизма любовника-страдальца в романтическом ореоле. Если бы мы сами почитали, сколько преданных и брошенных им на произвол судьбы отступающих солдат осталось на обочинах смоленской и литовской дорог, а не внимали с умилением, как барышни, историям о французской любви с фиалками в голове, мы бы поняли, что политику и любовь следует держать отдельно, как пиво от мух. Но со школьной скамьи у меня остались только смутные воспоминания о народе, поднявшемся горой за своего государя-императора, и Москве, которая не пошла к супостату с повинной головою.

      Обычно о крысятничестве нам сообщают несколько отстранённо и в изолированном контексте (мол, я – не я, и лошадь не моя), хотя где начинаются и где кончаются культ личности и коррупция, никто не знает. Это чтобы точное синтетическое представление обо всех царствующих особах сразу не трансформировалось в нелюбовь к истории родной отчизны. В школе было как-то не с руки на каждом уроке рассказывать детишкам об очередном запятнавшем себя негодяе, с которым связана героическая история победно шагающей страны. – Вдруг они спросят у родителей: как так, о каком таком неприглядном житье-бытье в нашем славном пятом измерении нам заговорили? И пожалуются на ругливую тётеньку в синих чулках, со строгим, а потому смешным пучком на затылке, размахивающую лазерной указкой над портретом бывшей сиятельной особы как топором над лобным местом. А очередная особа опять умудрилась впасть в одновременную крамолу и сверху, и снизу, хоть тресни, повторив судьбу своих предшественников. От родной истории, изложенной «училкой» по такой методе, можно запросто перейти к родине, а от неё к государству, а последнее, никуда не деться, – это «я». А «я» диктовало учебные программы для школ, лицеев, колледжей и училищ, потому что только оно знало, кого, сколько, как и когда надо ругать. А кого хвалить, и так ясно в любую погоду.