Адам Протопласт. Олег Лукошин

то можно отметить следующее.

      Первое: в нём сформировались вполне определённые и устоявшиеся представления об окружающей действительности. Носили они в целом, осязательно-защитный характер и призывали относиться к миру с величайшей осторожностью. А на уровне чувств формировали к нему, миру, значительную долю недоверия и неприятия.

      Второе: первичные и неизбежные побуждения устраниться от окружающей действительности путём самостоятельного завершения собственной жизни были в нём успешно преодолены. Желание покончить с жизнью посещало его лишь на уровне крайне отстранённой теоретизации и ни разу не вылилось в реальные действия.

      Третье: несмотря на некоторые эмоциональные ожоги, как то холодные отношения с матерью, отсутствие отца (степень ожога сомнительная) и полное отсутствие друзей, а также обязательная череда подростковых огорчений, расстройств и обид, в нём присутствовало маленькое, но плотное и цельное ядро понимания, состоявшее в следующем: этот мир ему по силам. Он, Павел Тимохин, выше, шире и больше его. Он вполне может вместить в себя все его истины и не подавиться ими. Он силён и стоек.

      Откуда в нём рождалось это умозаключение, мне не вполне понятно. Особенно принимая тот факт, что Тимохин выглядел как крайне тихий и неприметный субъект, который никогда не выпячивался и не стремился понравиться окружающим.

      Ну да я и не должен этого понимать. Я лишь наблюдатель его жизни и некоторых мыслительных коллизий.

      Сделаю предположение, что степень управления окружающей действительностью лишь возрастала в нём с возрастом, что приводило его к мысли-ощущению-побуждению о способности не подчиняться ей, действительности, а существовать параллельно, как бы на равных.

      О подчинении мира собственной воли он тогда не помышлял.

      Что касается его взглядов на этот вопрос сейчас, то однажды мы приблизимся к ним.

      Ограничусь тремя этими пунктами. Остальные не столь существенны.

      Законченная десятилетка подразумевала поступление в институт. Высшее образование и благородная кабинетная работа (так всё это виделось) представлялись для него одним из этапов к ослаблению уз жизни. Ему казалось, что рабочий человек гораздо более несвободен в своих поступках и жизненных суждениях, чем человек интеллигентной профессии.

      Но буквально в десятом классе он резко изменил отношение к этому вопросу и вместо вуза поступил в расположенное неподалёку от дома профессионально-техническое училище на специальность «повар».

      Помнится, в моём детском сознании тоже присутствовала этакая элегантная иллюзия о собственном бестревожном будущем. Она была внедрена в меня матерью.

      Ей, выходцу из деревни и бухгалтеру по профессии, почему-то крайне привлекательной виделась юриспруденция. И она отчаянно внушала мне этот вариант развития событий: ты будешь юристом.

      Да-да, юристом! Ну а кем тебе ещё быть, если не юристом,