Третья девушка. Агата Кристи

неужели вы не понимаете, что есть некоторые вещи, которые весьма полезно знать и сегодня?

      – Какие вещи?

      – Кое-каких людей, к примеру, – ответил Пуаро. – Чье-то лицо, которое сэр Родрик может узнать. Опознать человека, его манеру поведения, манеру речи, характерные жесты, понимаете? Эти старикашки, они многое помнят. Помнят не то, что произошло на прошлой неделе, в прошлом месяце или в прошлом году, но они помнят события, случившиеся, скажем, почти двадцать лет назад. И они могут помнить кого-то, кто вовсе не желает, чтобы его помнили. И еще они могут рассказать вам некоторые вещи о некоторых мужчинах или женщинах или припомнить нечто такое, в чем они были замешаны. Я говорю общими словами, вы понимаете. Так что я ездил к нему за информацией. – Вы ездили к нему за информацией, да? К этому старикашке?! Он же давно с ума съехал! И он сообщил вам эту информацию?

      – Скажем так, я был вполне удовлетворен результатами этого визита.

      Дэвид продолжал недоверчиво смотреть на него.

      – Интересно, – сказал он наконец. – Неужто вы и впрямь приехали повидаться с этим старикашкой? Или, может быть, вы приехали поглядеть на одну маленькую девицу, а? Может, вы хотели выяснить, что она делает в этом доме? Я и сам не раз и не два об этом задумывался. Как вы полагаете, может быть, она устроилась на это место, чтобы заполучить от старичка кое-какую информацию о прошлом?

      – Я не думаю, – ответил Пуаро, – что это приведет нас к каким-то полезным результатам, если мы станем и дальше обсуждать подобные вопросы. Она, кажется, весьма преданная и внимательная – как бы ее назвать? – секретарша.

      – Помесь больничной медсестры, секретарши, компаньонки и au pair, а еще помощницы для старого дядюшки, так? Да, можно подобрать для нее немало подходящих названий, не так ли? Он-то от нее просто без ума, вы заметили?

      – Не вижу в этом ничего неестественного при данных обстоятельствах, – строгим тоном ответил Пуаро.

      – Могу вам сообщить, что кое-кто очень ее не любит. И это наша Мэри.

      – А мадемуазель, вероятно, в свою очередь, не любит Мэри Рестарик.

      – Вы так полагаете, не правда ли? – осведомился Дэвид. – Что Соня не любит Мэри Рестарик? Тогда, возможно, вы пойдете еще дальше и станете думать, что она, возможно, предпринимала попытки выяснить, где в доме хранятся гербициды? Ба, ба, ба!.. Все это совершенно нелепо! Ну хорошо. Спасибо, что подвезли. Я, наверное, здесь вылезу.

      – Ага. Именно сюда вы направлялись? Нам же до Лондона еще добрых семь миль ехать.

      – Я выйду здесь. До свидания, месье Пуаро.

      – До свидания.

      Дэвид вышел из машины и захлопнул за собой дверцу, а сыщик откинулся на спинку сиденья.

II

      Миссис Оливер ходила взад-вперед по своей гостиной, не в силах успокоиться. Час назад она запечатала в пакет рукопись, в которую только что закончила вносить правку. Теперь миссис Оливер намеревалась отправить его своему издателю, который с огромным нетерпением дожидался этого и постоянно напоминал ей об этом, звоня каждые три-четыре дня.

      – Ну вот вам, – сказала писательница, адресуясь пустой