По воле тирана. Марина Бишоп

очень терпеливым. Лисицу пробила дрожь, она посмотрела на свои руки и ужаснулась, они тряслись, как у старого выпивохи.

      – Лекарь сказал, что вам лучше даже в теплый день не расставаться с плащом. Мы не хотим, чтобы лихорадка вернулась. Не сейчас. Берегите себя.

      – Вы очень заботливы, господин.

      – Опять язвите? Вы бы себе не позволили такого тона, если не приезд вашего отца. Я всего лишь проявил благоразумие. Незачем ему знать, какое вы непоседливое и неблагодарное создание.

      – Отпустите, господин, – еле слышно произнесла Лисица. – Вы делаете мне больно. Ульф слегка подтолкнул жену к окну, разжав оковы рук вокруг талии. – Собираетесь ждать здесь? А могли бы помочь к приготовлению приема. Кушины сбились с ног. Никогда вы не проявляли интереса к управлению замком – а это ваша прямая обязанность.

      В глазах жреца мелькнул язвительный огонек. В очередной раз он нашел, в чем ее упрекнуть.

      Лисица опустила руки и отвела взгляд на стену. Новый гобелен – она даже не заметила его: как далеко ее мысли от этого замка, насколько высока возведенная невидимая стена между реальностью и маленьким мирком, в котором пряталась?

      – Я сделаю, как скажете, господин.

      Ее внезапная покорность насторожили жреца. Он прищурился, как от яркого света, не понимая, отчего произошла перемена. Ее опущенные ресницы подернулись, она отвела голову, ускользая от ледяных глаз Ульфа.

      – Вовсе не сложно быть покладистой, не так ли, госпожа? – колко подметил жрец. – Можете оставаться здесь и высматривать короля.

      – Благодарю, господин.

      Ульф быстро покинул покои. Каждый его удаляющийся шаг возвращал Лисицу в реальность, извещая, что опасность миновала. Она опустилась на край кровати, грудь вновь стиснуло, словно цепями, бросило в жар.

      Лисица застонала и откинулась на гладкие одеяла в ожидании очередного приступа. Но вместо этого завлекающая и сладкая полудрема накрыла легким одеялом, уводя от боли.

      «Нет, нельзя спать, надо держаться».

      Лисица приподнялась, с трудом преодолевая навалившуюся усталость. «Я не хочу спать… не хочу» – уверяла себя Лисица.

      «Я должна встать и выйти во двор».

      Комната закружилась перед глазами, когда веки отяжелели. Она ухватила край одеяла, комкая ткань, вонзив ногти в ладони. Но не было сил больше противиться, и изнеможденная шалфейя ушла в мир сновидений. Во сне Лисица прилетела на поляну, где в полнолуние она имела возможность пропитать свободой все свое существо. Шелест крыльев в прохладе деревьев и тусклом свете луны погружал ее в транс. Она напевала, паря над водой, плясала на водной глади водоема, подрагивая от каждого соприкосновения с прозрачным полотном. Таланту Лисицы аплодировали восхищенные зрители: травинки и листья, шептались на задних рядах.

      – Красиво поешь.

      Лисица вскрикнула и взметнулась вверх, пристально вглядываясь в темноту, откуда послышался незнакомый голос.

      Шалфейя замерла в воздухе, поддерживая