Контур человека: мир под столом. Мария Аверина

чтобы не обидеть его, – про машины, честно говоря, мне было слушать скучно.

      – Это наш «жигуль». А вон «Волга» поехала. – Мальчик снова обернулся ко мне. – Вам сегодня на завтрак бананы давали?

      – Нет.

      – И нам не давали. А я бананы люблю. Нам их в детском саду каждое утро возле каши раскладывали.

      – В нашем детском саду? – Я очень удивилась.

      – Нет, в другом. Там. – Он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону по улице.

      Мы помолчали.

      – Я про все машины теперь все-все знаю, – неожиданно продолжил Мальчик, и в его бесцветном голосе прозвучало нечто вроде гордости. – У нас по всему дому автомобильные журналы валяются – папа их много покупает. Он хочет «мерс»… И я тоже…

      – А что такое «мерс»?

      – Тачка такая. Крутая очень.

      – А‐а‐а, – протянула я, делая вид, что мне все понятно, хотя на самом деле не было понятно ничего.

      Разговор опять оборвался. Но Мальчик уходить не собирался, продолжая высматривать что-то поверх наших кустов.

      – А чего ты сидишь на рюкзаке?

      – А на чем мне сидеть? – удивился Мальчик.

      – У меня тут поваленное дерево есть. Хочешь, вместе посидим?

      Мальчик обрадовался:

      – Хочу, но… я же за забором.

      – А ты лезь сюда.

      – Забор высокий…

      – В нем есть дыра, я тебе покажу.

      Он протиснулся между выгнутыми прутьями за углом, прошлепал по шелестящим листьям, и мы вместе сели под желтеющим сиреневым кустом наблюдать за настоящими делами улицы.

      Вот женщина тащит целых четыре пакета. Из пакетов торчат батоны, бутылки с молоком и капуста.

      – Уронит, – сказал Мальчик.

      – Нет, – сказала я.

      А вон машина тормозит, из нее пулей вылетает мужчина с папкой. Машина тут же отъезжает. Мужчина сломя голову бежит на переход – ему как раз загорается зеленый свет – и тут роняет папку. Белые листы обильно устилают тротуар. Он на лету смешно ловит их, с трудом перегибаясь через свой живот, а пешеходный светофор неумолимо отсчитывает отведенные людям «зеленые» секунды.

      – Успеет, – сказала я.

      – Не успеет, – сказал Мальчик.

      Кое-как, неловко, ворохом бумажки собраны и засунуты в папку. Но тут для пешеходов зажигается красный. Машины, рявкнув, стартуют с места.

      – Побежит, – говорит Мальчик.

      – Не побежит, – говорю я. – Он же взрослый. Моя Бабушка всегда со мной стоит и дожидается зеленого.

      – Он очень торопится.

      – Ну и что?

      И тут мужчина, ловко лавируя между машинами, все же побежал.

      – Я же сказал, – с довольной усмешкой проронил Мальчик.

      Мы опять замолчали.

      Худенькая молодая женщина, налегая на ручку всем своим невесомым телом, словно груженную углем вагонетку, старательно толкает перед собой детскую коляску.

      – Мальчик, – говорит Мальчик.

      – Девочка, – заявляю я безапелляционно.

      – Кто угодно, – соглашается Мальчик и примирительно поясняет: – Коляска же непонятно какого цвета.

      Мы, видимо, оба представляем себе этого