Контур человека: мир под столом. Мария Аверина

не расстаются! Стоимость товара из этих листов и вырезают.

      – А с копейками как же? – охнула другая. – Цена ж неровная.

      – А вот так… Половина квадратика – пятьдесят копеек. А дальше – по фантазии.

      – Как же можно в спешке точно отрезать?

      – Про то и речь… Вот и спорят, кому сколько копеек отхватили – двадцать пять или тридцать семь… кого на сколько обсчитали. До мордобоя доходят.

      – Господи-и‐и‐и… Весь мир с ума сошел… Вот не жилось людям… Черти че наделали…

      Между тем вторая продавщица, так же не торопясь, вынула из пластикового ящика вторую пачку масла и, выхватив у молодой мамы второй талон, протянула карапузу. Круглые глаза малыша заинтересованно сосредоточились на заманчиво блестевшей обертке. Несколько помедлив, он протянул ручонку, и пухлые пальчики, инстинктивно сжавшись, крепко обхватили угол бруска – на всю пачку ему естественно, не хватило ладошки. Несколько секунд он осмысливал сделанное, а потом потащил добытое в рот.

      Молодая мама заботливо хотела подхватить, помочь своему отважному сыну, но тот же мужской голосок из толпы строго ее осадил:

      – Не трожь! Пацан сам все знает!

      И в эту секунду детские пальчики так же конвульсивно-инстинктивно разомкнулись, и тяжелый, скользкий для слабой детской руки кусок естественным образом ухнул на пол прямо под ноги заново прихлынувшей волне толпы.

      – Не наступите! – истошно заорал чей-то женский голос.

      – Не давать! Не удержал! – загорланил кто-то.

      В мгновение ока в этом месте образовалось опасное завихрение: молодая мама, плюхнув сына на прилавок, нырнула вниз поднимать пачку, вслед за ней туда же исчезла какая-то женщина, за ней рванула другая, очередь напирала, кто-то упал. Малыш, лишившись мамы, удивленно закрутив большой круглой головой, потянулся было к весам, но, получив по руке от второй продавщицы, удивленно замер, и глаза его снова стали набухать слезами.