Хроники Бальдра. Творение рук человеческих. Артем Белов

гонимый жаждой крови, помчался за старейшиной. Старик обернулся и, увидев меня, припустил еще быстрее, но споткнулся, повалившись на землю. Охнув, старейшина успел только перевернуться на спину, а я уже слез с коня и стоял над ним, тяжело дыша.

      – Хорошо, хорошо, ваша взяла! – седой старец поднял руку. – Не губи, сжалься!

      Я не слушал. Скривив губы, взмахнул клинком… Бьорн схватил меня сзади, прижав руки к туловищу:

      – Остынь, парень! Хватит кровь лить, хватит!

      Я бился в хватке громилы, изрыгая проклятия, пока голову не очистил луговой ветер, несущий запахи цветов и реки. Кровавая пелена отступила, и я заплакал, поняв, что только что натворил. Старейшина не смел поднять взгляда, сжав голову руками.

      – Ну? Угомонился? Так всегда в первый раз, не хнычь – поди, воды попей да посиди. Вырвет – так не волнуйся, это нормально, – Бьорн выпустил меня, и я закашлялся – силач едва не задушил; не руки – а бревна!

      Понурив голову и размазывая по лицу слезы, я побрел назад, к коню, и дрожащими руками схватил бурдюк с водой. Драчун оказался прав – тошнота подкатила внезапно, и я согнулся пополам. Утерев рот, бросил взгляд на меч – с него капала кровь, тягучая, как древесный сок. Будто издалека, донеслись слова Бьорна:

      – А ты, старый, иди назад, в деревню, да заруби на носу себе – слово конунга священно! Не потерпит он такого бесчинства. Услышим снова о бунте, так легко не отделаетесь…

      – Бледные вам головы совсем заморочили. Природа такого злодейства не выдержит – вот увидите, настигнут вас лесные духи, а уж от них мечом не отмахнешься! – прохрипел старик, поднимаясь на ноги.

      Но Бьорн его уже не слушал – Олаф протрубил в рог, созывая дружинников. Я, все еще не придя до конца в себя, забрался в седло и вставил ноги в стремена. Оленерогий окинул меня взглядом и, что-то проворчав, кивнул.

      – Бьорн, давай шустрее! Поторопитесь – наберите воды в бурдюки, хлеба возьмите из хранилища, если нужно… Имеем право по указу конунга! Нам еще по ночному лесу пробираться – не самое приятное занятие, так что давайте выступим поскорее.

      Вскоре мы поскакали дальше, перейдя маленькую речку вброд; я то и дело оглядывался – тела лежали на поле недвижно, и к горлу снова подступала горькая тошнота, когда я вспоминал, как рубил жителей мечом. Он все еще лежал в моей руке – кровь никак не желала смываться, и я с остервенением тер клинок грязным куском ткани. Слова старейшины почему-то запали в душу – что он имел в виду, когда предупреждал о лесных духах? Неужели они и вправду существуют?

      – Олаф!

      – Чего тебе?

      Я снова нагнал воеводу.

      – А что, если старейшина был прав, и в этом лесу водятся духи? Не опасно ли ехать ночью?

      – Утра ждать – опоздаем, нам нужно точно в срок вернуться, – покачал головой Оленерогий, – к тому же, не верь ты в эти глупости. Есть только Бледные и их высший суд; никаких духов или бесов в лесах отродясь