Хроники Бальдра. Творение рук человеческих. Артем Белов

вательского полигона на отдаленную планету.

      – А я здесь при чем?

      – Как это при чем? Ты у нас начальник отдела терраформирования – найди им подходящий булыжник в космосе! Да побыстрее – всю плешь уже проели своим нытьем. Что они, что экологи – встал им наш полигон поперек горла… Зато теперь хоть самим соваться к опытным образцам не придется, и места станет побольше.

      – И тогда, дитя, Бледные создали нашу планету. Бальдр! Паря в бескрайней пустоте Кархайма, они усилием воли возвели все эти скалы и леса, поля и плоскогорья, а потом заселили плодородные края существами по собственному подобию. Нами, юный Верманд, людьми! Наш род был первым, кто покорил дикий мир Бальдра, но Бледные оставались недовольны их недостойными слугами – слишком малочисленны мы были, слишком медленно выполняли божественные приказы! Тогда Бледные вдохнули жизнь в непокорных цвергов – и горы, сгибаясь под ударами кирок и молотов, склонились перед ними. Дикие альвы и свирепые осинники наполнили леса, и Бальдр постиг гармонию, постиг баланс… Священная обязанность людей, Верманд, выполнять все приказы Бледных, высшего космического суда, надзирающего над нами всеми. Храмы высятся в их честь, возведенные нашими руками, не знающими отдыха; молитвы возносятся к небесным высотам, достигая ушей создателей. И колдуны, посланники богов, идут во все концы Бальдра, неся святую волю Бледных. Нет призвания важнее! Только избранным доверяют боги волшебные «пульты», только мы, колдуны, имеем право и могущество использовать их.

      – И ты все-все можешь, дядя Сверр? – спросил я, восхищенно всматриваясь в длинную черную бороду с проседью цвета льда.

      Волшебник рассмеялся и погладил меня по голове. Подумав немного, он ближе придвинул свечку, чтобы я все мог разглядеть как следует; мягко Сверр Тучегон вложил в мои ладони то, что колдуны называли пультами. Странная штука, вроде бы выкованная из металла, но невыносимо ярко светящаяся всеми цветами радуги; по светлому кругу на нем то и дело пробегали неизвестные мне руны.

      – Это слова Бледных, язык богов, голос самого Кархайма, – вдохновенно произнес мой дядя, – и мы должны чтить желания небожителей и выполнять их беспрекословно.

      – Я тоже стану колдуном, когда вырасту?

      Старик улыбнулся и забрал пульты.

      – Кто знает, малыш. Кто знает… Когда тебе исполнится двадцать два года и два месяца, ты будешь держать ответ перед Оракулом. Тогда и решится твоя судьба.

      – А кто такой этот Оракул?

      – Не «кто», дитя, а «что». Это окно в мир Бледных, которое они оставили нам в дар. Через него боги смотрят на претендентов, решая, достоин ли ты нести их волю. А теперь, Верманд, беги к отцу. Уже поздно, конунг скоро тебя хватится и накажет за непослушание.

      Я побежал прочь, к замку, оставив позади хижину Сверра. А колдун еще долго сидел в глубокой задумчивости, поглаживая бороду и глядя мне вслед.

      Глава первая

      – Не опасно ли предоставлять дикарям достижения земной науки? Мы же их недавно туда поместили, они неотесанные варвары!

      – Нам так или иначе нужны люди на Бальдре, чтобы можно было контролировать ситуацию прямо с Земли, а устанавливать там лаборатории или посылать персонал слишком накладно. Мы выбрали из местных наиболее смышленых, выдали урезанные версии пультов локальной передачи материи… Метод прошел все испытания – благодаря культивированной религии наши указы выполняются беспрекословно и точно в срок. Эксперименты с ДНК динозавров уже запустили, проект «Цверг» пока под наблюдением.

      – Вот так, сынок! А ну, не зевай!

      Конунг взмахнул мечом, и я ловко уклонился. Еще один выпад, снова и снова – все мимо! Летний день был прекрасен – такой теплой погоды не помнили даже старожилы королевства. Щебетание птиц, ласковое, даже чересчур приятное касание лучей обеих звезд… Неподалеку раздавался смех матери, наблюдавшей за тренировкой мужа и любимого сына.

      – Верманд, задай ему! – смех мамы лился трелью, она оперлась на каменную ограду тренировочного поля; золотистые волосы, забранные в косу, казалось, искрили на солнце.

      – Мал он еще, – тяжело дыша, ответил конунг, верховный правитель Стохетхейма – и, по совместительству, мой отец.

      Мне – четырнадцать лет по исчислению Бальдра, а ему – уже сорок пять. Все мои старшие братья предпочли в свое время пути меценатов, дипломатов и градоправителей; некоторые, несмотря на относительно юный возраст, занимали почетные резные стулья в совете ярлов. Поэтому отцу ничего не оставалось, кроме как упражняться во владении мечом со мной, младшим сыном, любимчиком всего Стохетхейма. Уже в детстве я доходил отцу ростом до плеча, что удивляло даже высоченных начальников дружин – сверстники были как минимум на голову ниже.

      Поднырнув под удар отца, я сделал выпад, и деревянный клинок едва не уперся конунгу в грудь. Отец отпрянул, но явно замешкался – не ожидал от сына такой прыти. Удивленно выдохнув, он снова пошел в атаку.

      Бальдр. Мой дом, родная планета, колыбель человечества –