Горизонт в огне. Пьер Леметр

встречи с собратьями по перу вселяла в него гордость, к которой примешивался страх. Он не исключал, что его первые шаги будут омрачены некоторой завистью, вызванной тем фактом, что его нанял хроникером владелец газеты, но такие вещи быстро забываются, профессиональное братство основывается прежде всего на владении ремеслом, а корпоративный дух быстро сметает мелкие личные заботы.

      – Я… – рискнул Андре.

      – Я знаю, кто вы, – поворачиваясь к нему, ответил главный редактор.

      – Я принес…

      – Я знаю, что вы принесли.

      В помещении наступила тишина… осуждающая. На ум Андре пришло именно это слово.

      – Положите сюда.

      Главный редактор показывал на корзину, как если бы Андре принес какой-то мусор. Пока тот решал, как лучше отреагировать, ему никто не пришел на помощь. Он занервничал: неужели он сразу не понравился? Какую ошибку он совершил? Прочитает ли хотя бы редактор его статью? Если она ему не подойдет, он его вызовет или просто-напросто выбросит материал? Или, что еще хуже, исправит?

      Его хронику опубликовали на третьей странице внизу, без купюр, в том виде, в каком он ее принес. С его инициалами.

      Но то, что он принял за осуждение, вскоре оказалось настоящей враждебностью. С ним не здоровались, при его появлении все разговоры прерывались, на его брюки частенько проливали кофе, однажды он нашел свою шляпу в унитазе, это было очень неприятно.

      Начавшееся в сентябре ужасное испытание продолжалось и в апреле следующего года.

      Восемь месяцев унижений и неудач, когда оскорбления чередовались с насмешками.

      Машинистка, которой Андре пришелся по душе, шепнула ему:

      – Тот, кому не платят за работу, здесь совсем не ко двору…

      Теперь он приходил в редакцию в последний момент, чтобы положить статью в корзину. Он уже понял, что она предназначена только чумному, для того, к чему никто не хотел прикасаться. Если бы у него было немного денег, он бы платил посыльному, чтобы тот ходил в редакцию вместо него.

      Он поговорил об этом с Жюлем Гийото.

      – Это пройдет, не переживайте! – заявил старик, который обожал распри между сотрудниками.

      Пройдет, если будет жалованье, хотел ответить Андре, но не осмелился.

      Неприятие, которое он вызывал в редакции, было пропорционально успехам его хроники у читателей. Официанты в «Бульоне Расина» не упускали случая поздравить его, как, например, в начале года, когда вышла его отличная статья о Чарли Чаплине.

ЕВРЕЙ ШАРЛО

      Не устанем повторять, что Чарли Чаплин является, вероятно, самым великим актером мирового кинематографа. Что еще раз бесспорно подтверждает его последний фильм «Цирк» – на протяжении семидесяти минут в нем происходит столько смешного, человечного и фантазийного, что этого с лихвой хватит на год всему американскому кино.

      А также глубокого. Потому что Шарло особенно хорошо удается роль еврея.

      Изгнанный отовсюду из-за своих непрестанных оплошностей, он трогателен,