Серафима и Богдан. Вахур Афанасьев

зимой называют сопливым, он предвещает оттепель. Со стороны этого ветра из России в XVII веке прибыли сюда, в эстонский край, староверы. Ушли от гонений, сжигания старых книг, воинской повинности в царской армии своих сыновей, вырвались из когтей антихриста. Говорят, если дует ветер с юга, тепляк, и следующие за ним полуденник и побережень, то в них можно уловить особенный аромат пийриссаареского лука и услышать зазывные выкрики псковских и новгородских базарных торговцев, к которым примешивается колокольный звон официальной церкви, плода насильного совокупления православия и Российской империи.

Чудское озеро11 приютило староверов. В Эстонии, которой во все время Царской России правили, в основном, остзейские немцы, старообрядцы даже в годы царствования императора Николая I, прозванного Палкиным и жандармом России, когда их моленные дома закрывались, а детей массово перекрещивали, все-таки смогли сохранить свою веру и традиции. Самые благоприятные и тучные времена наступили спустя полсотни лет после смерти Николая I – когда 17 апреля 1905 года наследник Николая I в третьем колене император Николай II издал указ «Об укреплении начал веротерпимости»12. Разрастающийся Петербург нуждался в продовольствии, и когда причудского лука и рыбы перестает хватать, староверские артели перетаскивают свои ладьи и лодки на бесконечное Ладожское озеро и ловят там, чтобы отправлять домой заработок, обязательно вместе с купленной в Петербурге старообрядческой иконой, для подарка местному храму. В центре деревни Воронья возводят большой моленный дом – строят его из кирпича и валунов. Да, многие при этом ворчат, что это не по правилам, но церковь остается в целости и после пожаров военного времени, когда десятки деревянных домов в округе сжирает огонь.

      С революцией 1917 года приходит конец Царской России. Годом позже провозглашается Эстонская Республика, и эстонцы ведут с Советской Россией победную Освободительную войну. Та война обошла староверов стороной, но после заключения Тартуского мирного договора закрывается обильно кормящий их рынок – Петербург, переименованный сначала в Петроград, а позднее в Ленинград.

      Но по-прежнему высятся грядки на крошечных приусадебных участках староверов, а на них гордо красуются мясистые стрелы лука и кудрявится цикорий, словно говоря сорнякам: вы поглядите на нас, мы ближе к Богу! По-прежнему сушатся на широких полатях под навесами луковицы, а на посеревшие штакетины заборов наброшены мокрые рыболовные сети.

      Но сейчас еще начало мая, лед сбивается в торосы, а ранними утренниками истоптанную в жижу деревенскую улицу покрывает ледяная корка. Лопаты заточены, черенки надежно закреплены, со дня на день предстоит воткнуть эти лопаты в темную землю.

      Дворовые ворота распахнуты. Тетка Варвара раскидывает курам зерно. Их загон, бывший зимой в согретом скотиной хлеву, теперь перемещен в переднюю часть глухого двора с тем, чтобы его освещало полуденное солнце. Позолотит солнце, будут