Скорость. Дин Кунц

в такой дали от моря следовало расценивать как знак свыше. И от пронзительных криков чаек волосы на затылке Билли встали дыбом.

      – У меня только та записка, которую я сейчас нашел.

      – А где первая? – спросил Лэнни.

      – Я оставил ее на кухне, рядом с телефоном.

      Билли подумал о том, чтобы вернуться в таверну и спросить Айви Элгин, что могли означать кружащие в небе морские чайки.

      – Ладно. Хорошо, – кивнул Лэнни. – Дай мне ту записку, что сейчас у тебя. Палмер все равно захочет поговорить с тобой. Тогда ты и отдашь ему первую записку.

      Проблема заключалась в том, что Айви, по ее же словам, могла что-либо предсказывать только по трупам.

      Билли колебался, и Лэнни усилил напор:

      – Ради бога, смотри на меня. Что ты углядел в этих птицах?

      – Не знаю, – ответил Билли.

      – Чего ты не знаешь?

      – Не знаю, что означает появление этих птиц. – С неохотой Билли выудил из кармана записку, протянул Лэнни: – Один час.

      – Это все, что мне нужно. Я тебе позвоню.

      Лэнни уже отворачивался, но Билли остановил его, положив руку на плечо:

      – Что значит позвонишь? Ты сказал, что привезешь Палмера.

      – Сначала я позвоню тебе, как только решу, что нужно сказать Палмеру, чтобы уберечь собственный зад.

      Накричавшись, чайки полетели к скатывающемуся к западному горизонту солнцу.

      – Я изложу тебе свою версию, чтобы мы оба говорили одно и то же. А потом пойду к нему.

      Билли сожалел, что отдал записку. Но логика требовала: вещественные улики должны быть у Лэнни.

      – Где ты будешь через час… в «Шепчущихся соснах»?

      Билли покачал головой:

      – Я заеду туда, но лишь минут на пятнадцать. Потом буду дома. Позвони туда. Но есть еще один момент.

      – Полночь, Билли, – нетерпеливо бросил Лэнни. – Помнишь?

      – Откуда этот псих знает, какой я сделал выбор? Как он узнал, что я поехал к тебе, но не в полицию? Как сможет узнать, что я буду делать последующие четыре с половиной часа?

      Лэнни не ответил, но нахмурился.

      – Никак, если не следит за мной, – сам же и ответил Билли.

      Лэнни оглядел автомобили на стоянке, таверну, вязы.

      – Все шло очень уж гладко.

      – Правда?

      – Как река. А теперь этот порог.

      – Пороги встречаются всегда.

      – Это правда, – и Олсен направился к патрульному автомобилю.

      Единственный сын своей матери, Олсен сейчас напоминал побитую собаку, ссутулившийся, с болтающимися, как плети, руками.

      Билли хотел спросить, по-прежнему ли они друзья, но такой вопрос был бы очень прямым. А сформулировать его иначе не получалось.

      А потом вдруг услышал собственный голос:

      – Никогда тебе этого не говорил, а зря.

      Лэнни остановился, оглянулся, настороженно посмотрел на него.

      – Все эти годы, когда твоя мать болела, а ты ухаживал за ней, отказавшись от того, что хотел… для этого нужно быть не просто хорошим полицейским, а хорошим человеком.

      Словно