До рая подать рукой. Дин Кунц

заставила прикусить язык живущего в нем циника, и ему нравилась эта внутренняя тишина, которой он лишился много лет тому назад.

      Подойдя к открытой двери президентского люкса, у которой стоял Ной, она протянула руку. Он бы поцеловал ее, будь помоложе и поглупее. Но они обменялись рукопожатием. Хватка у нее была крепкая.

      В голосе не чувствовалось звона денег, презрения к правильной речи или очевидной нехватки образования, зато слышались спокойная уверенность в себе и далекая музыка.

      – Как сегодня настроение, мистер Фаррел?

      – Вот удивляюсь, что мне может нравиться в моей работе?

      – Быть шпионом или частным детективом захватывающе и драматично. Мне всегда нравились романы Рекса Стаута.

      – Неприятно, знаете ли, постоянно приносить плохие вести. – Он отступил в сторону, давая ей пройти.

      Президентский люкс принадлежал миссис Шармер. Не потому, что она сняла его для своих нужд: ей принадлежал весь отель. Всеми своими деловыми предприятиями она руководила сама. Если бы конгрессмен организовал за ней слежку, ее появление в отеле ранним вечером не вызвало бы у него подозрений.

      – Разве вы приносите только плохие вести? – спросила она, когда Ной закрыл за собой дверь и последовал за ней в гостиную.

      – Так часто, что создается ощущение, будто всегда.

      В гостиной легко разместилась бы семья в двенадцать человек из какой-нибудь страны «третьего мира», вместе с домашними животными.

      – А почему бы вам не заняться чем-то еще? – полюбопытствовала она.

      – В копы меня больше не возьмут, а в голове нет кнопки перенастройки. Если я не могу быть копом, значит, буду заниматься тем же, что и коп, пусть без бляхи, а если когда-нибудь не смогу делать и этого… ну, тогда…

      Поскольку он замолчал, фразу закончила она:

      – Тогда и хрен с ним.

      Ной улыбнулся. Потому-то она ему нравилась. Класс и стиль, безо всякой претенциозности.

      – Именно так.

      Люкс отвечал самым изысканным вкусам. Медовые тона, удобная мебель, музыкальный центр с колонками черного дерева, встроенный в стенку домашний кинотеатр.

      Вместо того чтобы устроиться в креслах, они предпочли просмотреть фильм на ногах.

      Горела одна лампа. Тени, как присяжные, заполнили углы.

      Кассету Ной вставил в видеомагнитофон заранее. Теперь нажал кнопку «PLAY» на пульте дистанционного управления.

      На экране тихая улица Анахайма. Камера установлена намного выше уровня земли, нацелена на дом любовницы конгрессмена.

      – Какой странный угол, – отметила миссис Шармер. – Где вы находились?

      – Снимал не я. Мой помощник в окне чердака дома напротив. Владелец получил денежную компенсацию. Пункт семь в вашем счете.

      Камера еще сильнее наклонилась вниз, захватив «Шевроле» Ноя, припаркованный у тротуара, не первой молодости, но полный сил, на момент съемки еще готовый рвануть с места, не превращенный в груду искореженного металла.

      – Это