До рая подать рукой. Дин Кунц

отдавать ей ни дорогие сердцу воспоминания, ни устоявшиеся семейные традиции. Только плоть – ничего больше.

      Микки открыла банку «Будвайзера».

      – Они думают, что экономика катится в тартарары.

      – Кто думает, дорогая?

      – Все, с кем я говорила насчет работы.

      Поставив миску салата на стол, Дженева начала резать поджаренные куриные грудки для сандвичей.

      – Просто тебе попадались пессимисты. Для одних экономика всегда катится в тартарары, тогда как другие всем довольны. Ты обязательно найдешь работу, сладенькая.

      Ледяное пиво успокаивало.

      – Как тебе удается всегда пребывать в радужном настроении?

      – Легко, – не отрываясь от куриных грудок, ответила Дженева. – Для этого достаточно оглядеться вокруг.

      Микки огляделась.

      – Извини, тетя Джен, но я вижу маленькую кухню старого трейлера, по которому давно уже плачет свалка.

      – Тогда ты не знаешь, куда смотреть, сладенькая. В холодильнике тарелочка с огурцами, оливки, миска с картофельным салатом, кое-что еще. Тебя не затруднит поставить все это на стол?

      Доставая из холодильника сыр, Микки спросила:

      – Ты ждешь в гости футбольную команду или как?

      Дженева поставила на стол нарезанные куриные грудки.

      – Разве ты не заметила… стол сервирован на троих.

      – Так у нас к обеду гость?

      Ей ответил стук. Дверь в кухню была открыта, чтобы улучшить циркуляцию воздуха, поэтому Лайлани постучала в дверной косяк.

      – Заходи, заходи, это солнце тебя сожжет! – крикнула тетя Дженева, словно приглашала девочку не в печь-трейлер, а в прохладный оазис.

      Подсвеченная сзади клонящимся к горизонту солнцем, в шортах цвета хаки и белой футболке с маленьким зеленым сердечком на груди, Лайлани вошла, позвякивая стальным ортопедическим аппаратом на левой ноге, хотя три ступеньки она преодолела бесшумно.

      И Микки вдруг поняла, что ее безуспешные поиски работы – сущая ерунда в сравнении с тем, что выпало на долю этой девочки. Так что не ей называть прожитый день гнусным. Потому-то это слово так и покоробило тетю Дженеву. В общем, с появлением девочки-инвалида Микки, к своему изумлению, вновь ощутила то самое радостное ожидание перемен, которое, после приезда в трейлерный городок, не позволяло ей с головой уйти в пучину жалости к себе.

      – Миссис Ди, – обратилась Лайлани к Дженеве, – ваш розовый куст, от которого мурашки бегут по коже, только что едва не прихватил меня.

      Дженева улыбнулась:

      – Если вы и поссорились, дорогая, я уверена, что инициатива исходила от тебя.

      Большим пальцем изуродованной руки Лайлани указала на Дженеву и повернулась к Микки:

      – Она – оригинал. Где ты ее нашла?

      – Она – сестра моего отца, так что я получила ее в комплекте с ним.

      – В качестве бонусных пунктов, – кивнула Лайлани. – У тебя, должно быть, отличный отец.

      – С чего ты так решила?

      – Сестра у него очень клевая.

      – Он