До рая подать рукой. Дин Кунц

как кусок швейцарского сыра на этой тарелке.

      – Да, конечно, но придет день, когда у меня будет такая большая грудь, что для равновесия мне придется носить на спине мешок цемента.

      – Что-то в ней есть, не так ли? – Дженева поделилась с Микки своими впечатлениями.

      – Она – абсолютный, не вызывающий никаких сомнений, прекрасный юный мутант.

      – Обед готов, – объявила Дженева. – Холодные салаты и заправка для сандвичей. Ничего экзотического, но как раз по погоде.

      – Все лучше, чем обезжиренный сыр тофу и консервированные персики поверх стручков фасоли, – кивнула Лайлани, садясь на стул.

      – Не может быть! – ахнула тетя Дженева.

      – Еще как может. Синсемилла, возможно, плохая мать, но гордится тем, что она – отвратительная кухарка.

      Дженева выключила верхний свет, ради экономии денег и с тем, чтобы убрать хотя бы один источник тепла.

      – Позже зажжем свечи, – пообещала она.

      Несмотря на то что часы показывали семь вечера, огненно-золотое солнце с такой силой светило в открытое окно, что достаточно плотные занавески, которые закрывали его, но не могли остановить приток тепла в кухню, были не темнее лаванды и янтаря.

      Усевшись и наклонив голову, Дженева прочитала короткую, но трогательную молитву: «Благодарю тебя, Боже, что снабдил нас всем, в чем мы нуждаемся, и в милосердии своем даровал нам счастье удовольствоваться тем, что у нас есть».

      – Такое счастье представляется мне сомнительным, – подала голос Лайлани.

      Микки протянула к ней руку, и девочка отреагировала мгновенно: ладони звонко шлепнули друг о друга.

      – Это мой стол, – твердо заявила Дженева. – Это моя молитва, которая не нуждается в комментариях. И когда я буду пить «пина коладу» в раю под тенью пальм, что будут подавать вам в аду?

      – Наверное, этот лимонад, – ввернула Лайлани.

      Накладывая салат с макаронами в тарелку, Микки спросила:

      – Значит, Лайлани, ты подружилась с тетей Дженевой?

      – Да, мы провели вместе практически весь день. Миссис Ди наставляла меня по части секса.

      – Девочка, нельзя такого говорить! – отчеканила Дженева. – Кто-то может тебе и поверить. Мы играли в карты.

      – Я бы, конечно, ей проиграла, из вежливости и уважения к почтенному возрасту, но она не дала мне шанса. Сжульничала и выиграла.

      – Тетя Джен всегда жульничает, – кивнула Микки.

      – Хорошо еще, что мы не играли в русскую рулетку, – добавила Лайлани. – Мои мозги разлетелись бы по всей кухне.

      – Я не жульничаю, – застенчивостью Дженева превосходила бухгалтера мафии, дающего показания комиссии конгресса. – Просто играю по сложной методике, – бумажной салфеткой она протерла лоб. – И не льстите себя надеждой, что я потею от чувства вины. Это жара.

      – Отличный картофельный салат, миссис Ди, – сменила тему Лайлани.

      – Спасибо. Ты уверена, что твоя мать не хотела бы присоединиться к нам?

      – Нет. Она сейчас в отключке, на кокаине и галлюциногенных грибах. Если сумеет добраться сюда, то ползком, а если попытается что-то съесть, ее тут же вывернет.

      Дженева,