До рая подать рукой. Дин Кунц

бы скорее пригласила Сатану, – ответила Дженева. – Ты приходи в любое время, Лайлани, а вот ему лучше держаться по другую сторону забора.

      – Он и будет. Он не любит людей, если только они не мертвы. Не станет по-соседски болтать с вами, облокотившись на забор. Но если вы наткнетесь на него, не называйте Престоном или Мэддоком. Нынче он выглядит по-другому и путешествует под именем Джордан… «зовите меня Джорри»… Бэнкс. Если вы назовете его настоящим именем или фамилией, он поймет, что я его выдала.

      – Я вообще не буду с ним говорить, – замахала руками Дженева. – После того, что я здесь услышала, лучше ударю его, чем заговорю с ним.

      И прежде чем Микки смогла кое-что уточнить, Лайлани сменила тему:

      – Миссис Ди, копы поймали человека, который ограбил ваш магазин?

      Помедлив с ответом, Дженева дожевала последний кусочек сандвича с курицей.

      – От полиции никакого толку, дорогая. Мне пришлось выслеживать его самой.

      – Потрясающе! – В сгущающихся тенях, которые затемняли, но не охлаждали кухню, в рубиновом свете заходящего солнца, Лайлани, с блестящим от пота лицом, ожидала продолжения. Несмотря на ай-кью гения, несмотря на знание изнанки жизни, несмотря на показной цинизм, девочка сохранила доверчивость ребенка. – Но как вы смогли переплюнуть копов?

      Ответ тети Джен прозвучал в тот самый момент, когда Микки чиркнула спичкой, чтобы зажечь три свечи, стоявшие на середине стола: «Никакие детективы не могут составить конкуренцию оскорбленной женщине, если она решительна, храбра и обладает железной волей».

      – Ты, конечно, храбра, – заметила Микки, зажигая вторую свечу, – но, подозреваю, ты думаешь об Эшли Джадд или Шарон Стоун, а возможно, и о Пэм Грайер.

      Наклонившись через стол к Лайлани, Дженева драматически зашептала:

      – Я нашла мерзавца в Новом Орлеане.

      – Ты же никогда не бывала в Новом Орлеане, – с улыбкой напомнила ей Микки.

      Дженева нахмурилась:

      – Может, это был Лас-Вегас.

      Микки хватило одной спички, чтобы зажечь все три свечи, и, задув ее, она повернулась к тете:

      – Это не настоящие воспоминания, тетя Джен. Ты опять позаимствовала их из какого-то фильма.

      – Правда? – Дженева все еще сидела, наклонившись над столом. Мерцающие огоньки свечей отбрасывали тени на ее лицо, освещали глаза, в которых отражался сумбур мыслей. – Но, дорогая моя, я так отчетливо все помню… то чувство глубокого удовлетворения, которое я испытала, застрелив его.

      – У тебя же нет пистолета, тетя Джен.

      – Это правильно. У меня нет пистолета, – внезапная улыбка Дженевы сверкнула ярче свечки. – Теперь, когда я подумала… человек, которого застрелили в Новом Орлеане… это был Алек Болдуин.

      – А Алек Болдуин определенно не грабил магазин тети Джен, – заверила Микки девочку.

      – Хотя я не стала бы открывать при нем кассовый аппарат. – Дженева поднялась. – Алек Болдуин скорее злодей, чем герой.

      Но Лайлани хотела докопаться до истины.

      – Так человек, который