Дом соли и печали. Эрин Крейг

Через несколько мгновений его плечи содрогнулись. Он плакал.

      Морелла прижалась к нему, обняв за спину и притянув поближе. Она провела рукой по папиной щеке, и я отвела взгляд. Мне не нужно было слышать их разговор, чтобы понять: слова Мореллы приносили отцу утешение, словно спасительный бальзам. Может, она и не знала наших островных обычаев, но в эту минуту мне почему-то стало радостно оттого, что она здесь, в Хаймуре. Никто не должен переживать такое страшное горе один.

      Отвернувшись от окна, я улеглась в кровать и устроилась поудобнее рядом с Верити. Ее мерное дыхание убаюкивало, и я вскоре задремала.

      4

      Первым, что бросилось мне в глаза за завтраком, оказалось синее атласное платье Мореллы. Ее локти были обрамлены белой плиссированной органзой, а на шее поблескивала нитка жемчуга. В комнате с завешанными портретами и траурными венками жемчужины выглядели просто ослепительно, словно маленькие драгоценные птички.

      Морелла подняла на меня взгляд, отвлекшись от стола, на котором стояли подносы с едой. В Хаймуре придерживались свободного утреннего расписания: каждый мог прийти, когда ему удобно, и позавтракать самостоятельно.

      – Доброе утро, Аннали. – Морелла положила на тарелку имбирный скон[8] и щедро смазала его маслом. – Как спалось?

      На самом деле ужасно. Верити спала очень беспокойно и при каждом повороте лягалась, как мул. Я не могла перестать думать об Эулалии и ее ночной прогулке по утесу. Сумбурные мысли не давали мне крепко уснуть, и я забылась тревожным сном только после полуночи.

      – Привет, любовь моя! – раздался папин голос.

      Мы с Мореллой обернулись: каждая посчитала, что приветствие адресовано ей. Но отец прошел мимо меня и поцеловал супругу, пожелав ей доброго утра. На нем был темный сюртук, но не иссиня-черный, к которому я уже успела привыкнуть, а скорее угольно-серый.

      – Ты прекрасно выглядишь! – сказал отец, покружив Мореллу и любуясь ее едва выступающим животом.

      – Кажется, беременность мне к лицу.

      Она излучала абсолютное счастье. Беременности мамы обычно были связаны с невыносимой тошнотой по утрам и постельным режимом задолго до родов. Когда я подросла, Ава и Октавия научили меня заботиться о маме и показали лучшие масла и примочки, облегчавшие боль при схватках.

      – А ты как думаешь, Аннали? – поинтересовалась Морелла.

      Я решила, что, включив меня в разговор, она попыталась проявить доброжелательность. Я внимательно рассмотрела ярко-синий атлас. Морелла выглядела чудесно, но такой наряд показался мне неуместным на следующий день после похорон падчерицы.

      – А платья Эулалии уже стали тебе малы?

      – М-м-м… О да, конечно. – Морелла воспользовалась возможностью и с довольным видом погладила свой живот.

      – На самом деле, – вмешался папа, добавляя в свою тарелку несколько кусочков копченой рыбы, – нам всем нужно поговорить на эту тему. Аннали, ты не могла бы позвать сестер?

      – Сейчас? – Я взглянула на вареные яйца, которые

8

Скон – традиционная британская выпечка: небольшие сладкие хлебцы, которые, как правило, подаются со сливочным маслом и джемом.