Дом соли и печали. Эрин Крейг

цвете? Я бы хотела золотисто-розовые, в тон платью.

      Гервер кивнул:

      – У меня есть с собой все образцы кожи.

      Сапожник достал книжицу из-под развернутой желтой ткани и остановился, внимательно посмотрев на Мореллу.

      – Поскольку эти туфельки такие особенные… они могут влететь в копеечку.

      – Влететь в копеечку? – грозно спросил папа, показавшись в дверном проеме. – Я, значит, оставил своих девочек одних всего на час, а меня уже пустили по миру?

      Розалия протянула ему блестящую туфельку:

      – Ты только посмотри, папа! Эти туфли прекрасно подошли бы для бала. Можно мы возьмем их? Ну пожалуйста!

      Папа внимательно посмотрел на лица всех дочерей, исполненные надежды.

      – Я так понимаю, вы все хотите по паре?

      – И мы тоже! – пропищала Онор, встав на цыпочки, чтобы выглянуть из-за коробок со шляпками.

      Лицо папы стало равнодушным, как маска.

      – Я должен посмотреть на них. Одно из главных правил торговли: не заключай соглашение, пока не проверишь груз.

      Розалия вернула туфельку младшей сестре и слегка подтолкнула ее. Верити выступила вперед, держа башмачок дрожащими от трепета пухлыми пальчиками.

      – Это волшебные туфельки, папа.

      Отец изобразил невероятное изумление, вертя башмачок в руках.

      – Волшебные туфельки, говоришь?

      Большие глаза Верити, такие же зеленые, как у меня, радостно засияли.

      – Выглядят ужасно изысканно. Наверное, очень хрупкие?

      – Отнюдь! – возразил сапожник. – Уверяю вас, они выдержат целый бальный сезон. Я делаю подошвы из лучшей кожи в королевстве – гибкой, но очень крепкой.

      Папа с недоверием посмотрел на мастера:

      – Сколько за восемь пар?

      Морелла, по-прежнему сидевшая на оттоманке, негромко фыркнула.

      – Девять пар, – уточнил папа. – Девять пар к концу месяца. У моих дочерей бал, нужно успеть.

      Гервер присвистнул:

      – Времени совсем мало. Мне придется нанять помощников…

      – Сколько?

      Гервер начал считать по пальцам, затем многозначительно поправил золотые очки на кончике носа и заключил:

      – Каждая пара стоит сто семьдесят пять золотых флоретов. Но девять пар всего за три недели… Я бы просил не меньше трех тысяч.

      Игривое настроение мгновенно улетучилось из гостиной. Папа ни за что не согласился бы на такое расточительство. Я даже боялась представить, во сколько ему обойдутся одни только новые платья и корсеты.

      – Я уверена, что мы не разоримся от девяти пар обуви, Ортан, – заметила Морелла с лукавой улыбкой.

      Верити встала на цыпочки, неотрывно следя за изменениями в папином лице.

      – Ты правда думаешь, что эти туфельки стоят того, крошка? – спросил отец, присев перед ней на корточки.

      Верити оглянулась на нас и кивнула. Неожиданно папа расплылся в широкой улыбке:

      – Тогда выбирай свой цвет. Всем по паре волшебных туфелек!

      5

      Взмахнув веслами