Дом соли и печали. Эрин Крейг

опустил иголку:

      – А, эта… Ужасное дело.

      – А ваш приятель Биллапс не заметил ничего необычного?

      – Красивые юные леди не так уж часто падают с обрывов, не так ли? Ты ведь это имеешь в виду?

      Я присела на скамью рядом с ним:

      – Вы думаете, это был несчастный случай?

      Экер поднес к груди два скрюченных пальца, словно пытаясь отогнать злых духов.

      – А что же еще? Она точно не спрыгнула. Мы видели медальон.

      – Медальон? – задумчиво повторила я. Никогда не видела, чтобы Эулалия носила подобные украшения.

      Старик кивнул:

      – Цепочка разорвалась, но надпись на самом медальоне мы все же различили.

      Я хотела было задать следующий вопрос, но тут рыбак застыл и резко схватил меня за руку. Его костлявые пальцы впились в мою ладонь, и я вскрикнула от неожиданности и боли. Хватка была настолько крепкой, что я даже не попыталась освободить руку.

      – Скоро что-то случится, – испуганно прохрипел он.

      Я подняла свободную руку и прикрыла глаза от яркого солнечного света. Верфь жила в своем ритме и постепенно наполнялась привычными звуками. Над головой кричали чайки, выжидая момента, чтобы стащить наживку у ничего не подозревающих рыбаков. Капитаны кричали на грузчиков, раздавали приказы и время от времени крепко ругались на непутевых моряков, умирающих от головной боли после бурной ночи в таверне.

      – Я ничего не вижу.

      Старик сжал мою ладонь еще сильнее, он был не на шутку встревожен.

      – Разве ты не чувствуешь?

      – Что?

      – Звезды. Звезды падают.

      Я с сомнением посмотрела на утреннее небо, окрашенное в темно-персиковые и янтарные тона, и не увидела ни одной звезды, даже Диадемы Вирсайи – самого яркого созвездия, названного в честь Королевы Ночи.

      – А что стало с медальоном? – спросила я, пытаясь отвлечь старика от невидимых звезд и вернуться к теме нашего разговора. – Вы забрали его вместе с телом?

      Рыбак уставился на меня своими белесыми глазами, очевидно оскорбившись.

      – Я не вор.

      Я подумала о похоронах Эулалии и внезапно вспомнила об уродливом украшении на ее шее. Это был единственный раз, когда я видела его. Неужели это тот самый медальон? Я с досадой вздохнула. С похорон прошло уже больше двух недель. Гроб, естественно, уже давно распахнулся, и Эулалия вместе со своим ожерельем обратилась в Соль.

      – Вы, случайно, не запомнили, что там было написано?

      Экер кивнул:

      – Биллапс прочитал вслух. Мы чуть не прослезились.

      Старик откашлялся, словно готовился продекламировать стихотворение:

      Совсем один

      На свете был,

      Не ведая я в жизни страстей,

      Пока прекрасная дева Эулалия

      Не стала невестою нежной моей.

      Я разинула рот от изумления:

      – Невестой? Эулалия не была ничьей невестой.

      Экер пожал плечами и снова принялся за шитье. Однако он промахнулся, и старая кривая игла попала прямо в иссохшую