Дневник моего исчезновения. Камилла Гребе

другого человека.

      – Может, это беженцы? – предполагаю я.

      Сага не согласна.

      – Они только что прибыли. А девочку убили сто лет назад.

      Она права. Это не могут быть беженцы.

      Дверь магазина распахивается, и выходит мужчина папиных лет. Крупный, полный, одетый как биржевые брокеры из телесериала, который я смотрел вчера. Коричневое пальто пузырится на животе. Мужчина смотрит на нас.

      За ним выходит мужчина помоложе и Малин, полицейский, которая строит из себя черт знает что, только потому что получила работу в Катринехольме.

      Так, во всяком случае, говорит папа.

      Полицейские бегут к большому черному джипу, припаркованному у дома.

      – Вот дерьмо! Куда это они так спешат? – спрашивает Сага.

      – Наверно, что-то случилось.

      Мы разворачиваемся и идем прочь.

      Сага закидывает школьную сумку на плечо.

      – Я могу зайти к тебе ненадолго. Мамаши все равно нет. Она собиралась к Бьёрну.

      Бьёрн Фальк – новый хахаль Сагиной мамы. Настоящий придурок. Носит бейсболку круглый год и водит супердорогую тачку, купленную на деньги, доставшиеся ему в наследство, которое он быстро промотал.

      – Хочешь? – спрашивает Сага. – Чтобы я зашла?

      Я думаю о папе, грудах пивных банок и мусоре в кухне. О диване, который он превратил в кровать, и клетчатом пледе, который вечно накинут на его плечи.

      – Можно. Но мне нужно спросить у папы. Я тебе пришлю смс, когда буду знать.

      Сага кивает и морщится от сильного ветра.

      – Тогда увидимся.

      – Ага.

      Она быстрым шагом уходит в направлении церкви. Сумка прыгает на ее плече.

      Как и ожидалось, когда я прихожу домой, папа спит на диване. Храп слышно уже в прихожей. Звучит так, словно в комнате дрыхнет огромная кошка. В комнате затхлый запах пота, теплого пива и покупной еды. Клетчатый плед сполз вниз и валяется на полу.

      Я нагибаюсь поднять его и вижу, что что-то торчит из-под дивана. Присаживаюсь на корточки, вытягиваю вперед руку и щупаю холодный цилиндрической формы металлический предмет.

      До меня не сразу доходит, что это дуло охотничьего ружья.

      Но что оно делает здесь, под диваном?

      У папы нет лицензии на оружие, но случается, что он ходит на охоту с ружьем, позаимствованным у Улле. Но не помню, когда они в последний раз были на охоте.

      Я осторожно заталкиваю ружье поглубже под диван. Оно скребет о пол. Папа дергается и что-то бормочет во сне.

      В гостиной появляется Мелинда и поднимает руки, сигнализируя мне сохранять тишину.

      – Не буди его, – шепчет она. – Он был в дерьмовом настроении, но я приготовила пожрать, и он отрубился.

      У меня возникает ощущение, что она говорит о папе, как о маленьком неразумном ребенке. Словно это мы с Мелиндой родители, а папа – наш сын.

      Мы идем в прихожую.

      – Что-то случилось? – спрашиваю я.

      – В смысле?

      – Почему у него было плохое настроение?

      – Не знаю, честно говоря. Он не хотел об этом говорить. Но по нему видно было. Знаешь, как он обычно делает. Ходил