Дневник моего исчезновения. Камилла Гребе

Здесь царит равенство. Женщины и мужчины обладают равными правами. Одна мысль о том, что кто-то может заставить меня нацепить бурку, вызывает у меня негодование.

      И последнее. Если мы должны принимать их, то почему именно в Урмберге – крошечной отдаленной деревушке, у которой и так полно проблем? Почему не в большом городе с развитой инфраструктурой и рабочими местами?

      В другом городе.

      – О чем ты думаешь? – спрашивает Андреас.

      – Ни о чем, – качаю я головой. – Что-то слышно о Петере?

      Андреас тоже качает головой.

      – Нет. Я только что говорил со Сванте. Петер словно сквозь землю провалился. Два дня поисков, и все, что мы нашли, – это чертова блестка.

      Мы молчим. Я снова думаю о Петере.

      Они странная пара, Петер и Ханне. Не только из-за разницы в возрасте, а еще и потому, что кажется, будто именно молчаливая Ханне принимает все решения. Петер следует за ней, как послушная собака.

      Он очень привязан к ней. Нет, нам он ничего такого не говорил, но это видно. Видно по тому, как он накидывает куртку ей на плечи, когда в участке холодно. По тому, как ездит в Вингокер за ее любимым сортом чая. Как следит за ней взглядом, когда она ходит по комнате.

      Думаю, это и есть любовь.

      – А что ты думаешь о номере на ладони? – спрашивает Андреас.

      Я пожимаю плечами и задумываюсь о цифрах на израненной коже Ханне.

      – Может, телефонный номер. Или код. То, что она хотела запомнить, но не могла записать в дневник.

      – Координаты? – предполагает Андреас.

      – Вряд ли. Но я проверила. Если и координаты, то не в нашем районе.

      Андреас листает блокнот.

      – Сванте получил данные от мобильного оператора. Ни Петер, ни Ханне не были в пятницу вечером в Катринехольме, хотя собирались. Или, во всяком случае, их мобильные были в Урмберге. Телефон Ханне имел контакт с антенной возле проселочной дороги в районе семи вечера в пятницу. После этого никакой информации. Телефон Петера – с той же антенной в районе восьми. Не знаю, что это означает, но не думаю, что они покидали Урмберг. Я прошелся по списку их телефонных разговоров и смс, тебе тоже советую глянуть. Кредиткой Петера последний раз пользовались в пятницу.

      – Что они делали в лесу? – озвучиваю я свои мысли.

      – Да, черт возьми, что они делали в лесу? Я говорил с криминалистами. Они нашли отпечатки ног рядом с местом, где обнаружили Ханне. Кто-то ходил по глине в туфлях на высоких каблуках. И потерял пайетку.

      – Значит, она была права, женщина-водитель, обнаружившая Ханне, когда говорила, что видела девушку в золотистом платье.

      – Судя по всему, да. Но толку от этой информации мало. Одни вопросы, никаких ответов. Куда ехали Петер и Ханне? Где Петер? Кто была эта девушка и что она делала в лесу? Где, черт побери, машина Петера?

      Мы замолкаем. Нашу фрустрацию от этой ситуации невозможно передать словами.

      Андреас смотрит на меня и улыбается.

      – Кстати, я вспомнил кое-что важное.

      – Да?

      – Не поехать ли нам вечером