Воительница Лихоземья. Триша Левенселлер

мало самоцветов, – произносит он, глубокий голос с жестокими нотками пробирает меня до костей. Перед богом в униженной позе стоит мужчина, который, должно быть, отвечает за сбор драгоценных камней.

      – Мой Бог… – повелительный взмах руки прерывает его.

      – Подойди ближе, – командует Пераксоло, и по его интонации становится понятно, что сейчас произойдет нечто ужасное.

      Вождь колеблется, и даже издалека мне видно, как он нервно сглатывает.

      Пераксоло вскидывает голову, и этого жеста достаточно, чтобы несчастный подчинился.

      – Ближе не нужно, – предупреждает бог спустя мгновение, и мужчина кланяется до земли.

      Становится ясно, что он уже никогда не разогнется.

      Взмах руки Пераксоло – и склонившийся вождь опрокидывается навзничь. Кровь лужей растекается под ним и с бульканьем пузырится на губах.

      Нам с самого детства рассказывали истории о боге, который умеет убивать без оружия, но увидеть это…

      Торрин тоже трясет. В мертвой тишине мы ждем, пока вождь не перестает шевелиться и затихает.

      – Надеюсь, кто-нибудь известит деревню Рестин: в следующий раз камней должно быть вдвое больше.

      Когда сопровождавшие погибшего вождя охранники хотят забрать его тело, Пераксоло лениво протягивает:

      – Нет… Бросьте его на корм зирапторам.

      Это позорная смерть. Обычно мы хороним своих людей под огромными валунами, чтобы ни одно животное не могло осквернить их тела.

      Почти бессознательно я хватаю Торрина за руку, и он сжимает мою руку в ответ. Из-под рукава у него выглядывает браслет: в тростник вплетены локоны его младшей сестренки, которая умерла при рождении прошлой зимой.

      Несмотря на окружающую нас опасность, мне становится спокойнее.

      – Если я не получу свои самоцветы, – роняет Пераксоло, – то сам навещу вашу деревню.

      Все на поляне низко кланяются при этих словах.

      – Всем отойти, – продолжает бог. Вожди и охранники повинуются, отходя от повозок. Только тогда Пераксоло спускается на землю. Он ловко сгибает ноги при приземлении и выпрямляется, продолжая высоко держать голову. Капюшон при этом не сдвигается ни на миллиметр.

      Бог забирается на последнюю повозку и склоняется, чтобы лучше рассмотреть лежащую в ней девушку, которую явно чем-то опоили. Он берет ее за подбородок и поворачивает голову из стороны в сторону, словно перед ним кукла.

      – Хорошенькая. Из нее выйдет отличный жертвенный дар. Ну, хоть деревня Маллимер меня никогда не подводит.

      Вождь деревни важно кивает. На самом деле кивает. Будто он сделал что-то по-настоящему значительное.

      Отец отворачивается, чтобы этого не видеть. Представляет ли он сейчас себя на месте того несчастного, чью дочь забрали в жертву? Наши люди страдают после каждого сбора Дани, мне приходится смотреть на их впалые щеки и истощенные тела. Однако мне напомнили, что некоторые деревни платят куда более тяжелую Дань.

      – Сцепите повозки, – отдает приказ Пераксоло.

      Отец и остальные взрослые отвязывают ноцератопсов