Вторая клятва. Сергей Раткевич

каким-то чудом успел выхватить поднос из-под всей этой груды летящего в него стекла. Эрик замер, восхищенно созерцая, как ловкие маленькие руки быстро-быстро выхватывают из воздуха чашу за чашей, колбу за колбой, пробирку за пробиркой. Выхватывают и ставят на лежащий на коленях поднос. Последние пробирки Роджер ловил уже лежа.

      – Выпендриваешься, – буркнул он брату. – Не мог аккуратней кинуть? Я последнюю едва поймал…

      Он сердито фыркнул и раздраженно отбросил поднос с аккуратно расставленными колбами… туда, где стояла Кэт.

      И все повторилось.

      Когда Кэт тем же способом вернула пробирки Джону, Эрик просто не знал, что ему думать.

      – Здорово! – потрясенно сказал он.

      – Ну? Ты испугался? – с надеждой спросил Джон.

      – Конечно, – искренне ответил Эрик. – До сих пор вне себя.

      Он и в самом деле вне себя, вот только совсем по другой причине.

      «Это ты их простейшей самозащите учил, самонадеянный болван? Да они сами тебя чему хочешь научат! Нет, ты скажи, ты сам поймал бы эдакую кучу всякой стеклянной дряни?! Да чтоб ничего не разбить. Да чтоб сильно не нашуметь. Так, легкий мелодичный звон… Ах, не можешь? Ну то-то… Учитель выискался!»

      «Ай да детишки у наставника! Вот почему он не побоялся меня с ними знакомить. Таким мастерам попробуй что-нибудь сделай! Видать, с пеленок натаскивал. А я-то… „Как он может такое чудовище, как я, со своими близкими знакомить?“ Очень даже может. Еще неизвестно, кто большее чудовище, я или эти милые детки».

      Эрик внимательно посмотрел на всех троих. Их лица показались ему какими-то хитрыми и многозначительными. Впрочем, кто знает, быть может, это всего лишь игра воображения?

      «Уж если у него дети на такое способны, страшно даже представить, что его жена может! Она, конечно, на лазутчика и вовсе не похожа, но ведь это и есть самое оно… настоящий мастер ничем не отличается от обычного человека, пока он не начал действовать… великий мастер, даже начав действовать, продолжает казаться обычным человеком. Он словно бы и вовсе ничего не делает, все вокруг него происходит само. Случайно, разумеется. А он всего лишь обычный человек, до глубины души потрясенный случившимся…»

      – Во что теперь поиграем? – спросил он.

      – В конюшню, – решительно ответила Кэт.

      – В конюшню? – переспросил Эрик.

      – В лошадиного доктора, – уточнила Кэт. – Я буду доктором и Четыре Джона, а вы будете кони.

      – По-моему, это нечестно, захватывать себе сразу две роли, – заспорил Джон.

      – А по-моему, честно, – ответила Кэт. – Все равно никто из вас ничего не понимает в лечении лошадей. И потом, какая же это конюшня, если в ней меньше трех коней?

      – Значит, сначала вот это снадобье, а после – это? Три раза в день? Спасибо, доктор. Запомню, как не запомнить…

      – А что должны делать кони? – спросил Эрик.

      – Ржать, – хихикнул Джон.

      – Подвергаться медицинскому осмотру, – сказала Кэт. – Джон, ты первый.

      – Почему я? – удивился Джон.

      – Ржешь слишком