Вторая клятва. Сергей Раткевич

я закончил книгу, приступы усилились. Мое тело жгло как в огне. Я решил обратиться к храмовому лекарю. Когда я рассказал ему о своих приступах, он пришел в ужас. Он вытаращился на меня, силясь закричать, но от волнения у него пропал голос. «Изменник… предатель… кому ты рассказал наши тайны?!» – в ужасе хрипел он. Его пришлось убить. Я понял, что моя болезнь как-то связана со спрятанными в книге тайнами, и решил бежать немедля. Мне пришлось убить еще двоих, прежде чем я выбрался из Храма. Эти двое были моими наставниками и не сделали мне ничего плохого. Я до сих пор жалею об их смерти.

      Я бежал, спрятался в пригороде столицы, скрылся среди тамошнего отребья, бандитов, воров, подонков… я был белой вороной среди них, мне пришлось убить довольно многих, пока от меня не отвязались. Я постоянно испытывал мучительную боль… все сильней и сильней… были моменты, когда мне казалось, что уже все, сердце не выдержит… И тогда на мой след напала храмовая стража. Я все ждал, когда на меня выйдут свои, и утратил осторожность. Впрочем, в том состоянии, в котором я находился, мне было не до осторожности. Они захватили меня практически врасплох. Мне чудом удалось бежать, убив еще одного человека… его смерть – это все, что я тогда запомнил, кинжал в моей руке… кровь… много крови… я неаккуратно его убил, еще успел подумать, что наставник будет недоволен, а потом все… ничего не помню, не знаю, как мне удалось убить его и как потом удалось сбежать, вообще не знаю, как я тогда выжил… просто не помню…

      – А ты и не выжил, – сказал Шарц. – Точней, выжил не ты… выжило твое хорошо тренированное тело. И… как бы сказать… подобрало тебя на обратной дороге, что ли?

      – Не знаю, – помотал головой Эрик. – Наверное. Мне казалось, что я умираю, так оно, наверное, и было. И вот тогда… я случайно познакомился с одним стариком… он был нищий… он сразу увидел, что со мной происходит. Он знал. Я сидел рядом с ним, в грязи, на обочине, не в силах подняться, не в силах закричать, застонать… я и дышал-то с трудом. И тогда он сказал мне: «У тебя на лице занавесь! Подыми ее!»

      Он так это сказал, что я и в самом деле почувствовал. И поднял. И смог наконец дышать. «Тебе придется держать ее так всю твою жизнь, – сказал он. – Зато со смертью проблем не будет. Захочешь помереть – просто отпустишь». Я только смотрел на него и дышал. Смотрел и дышал. И держал занавесь. А когда надышался и убедился, что держу крепко и нипочем не отпущу, спросил, откуда он все это знает. «Я сам бывший храмовый послушник», – ответил он и отказался дальше говорить на эту тему.