Пираньи Неаполя. Роберто Савьяно

подняться на цыпочки, чтобы выдержать взгляд.

      – Мы закончили, понятно?

      Метрдотель и бровью не повел, только вытянулся вверх еще больше, а потом стукнул каблуками об пол.

      – Порядок, – коротко ответил он.

      Копакабана знал, что рискует. Будучи в бегах, появиться на такой пышной свадьбе с таким количеством гостей – слух о его возвращении мог разлететься мгновенно, пусть даже на подобных торжествах всем гостям предлагалось оставить телефоны на специальном столике у входа и пользоваться ими только в специальной комнате.

      Николас примерил ливрею и тренировался в выносе блюд, когда появился Копакабана, руководящий всеми приготовлениями. Он привел себя в порядок. Волосы больше не торчали в разные стороны, и, возможно, он их даже покрасил. Взгляд прояснился, но глаза оставались красноватыми.

      – Копакабана, а не опасно это… когда столько людей? Тебя же увидят.

      – Еще опаснее, когда тебя не видят, когда приходится скрываться. Понимаешь, что это значит?

      – А что тут понимать? Что ты в бегах, это все знают.

      – А вот и нет, Николино… если на свадьбе ты видишь пустой стул за столом, как ты поступишь?

      – Ну, кого‑нибудь на него посажу.

      – Вот именно! Молодец. Это значит, что, если мой стул на этой свадьбе будет пустовать, ребята из Сан-Джованни-а-Тедуччо посадят туда кого‑то из своих. Вот и подумай, что опаснее: показаться или скрываться, зная, что тебе найдут замену?

      – Ты хочешь показать этим Фаелла. Черта с два! Это моя территория. Я еще тут.

      – Ну ты понятливый. Я приду с женой и детьми, пусть видят.

      – По-моему, это опасно…

      – Здесь везде мои парни… но мне приятно, что ты беспокоишься о дядюшке Копакабане, значит, я хорошо тебе плачу…

      И грянул бал в королевстве Сорренто. Николас живо представил себе все это: официанты, актеры – все должны были играть отведенные им роли на этой ярко освещенной сцене. Броситься в омут очертя голову. Скорее, скорее, друг за дружкой. Какая‑то магия была во всем этом. Предчувствие, ожидание чего‑то читалось в лице Николаса, в лицах его друзей.

      Пир, следующий за свадебной церемонией, удался на славу. Копакабана хвалился, что ничего не упустил в организации праздника. Говорил, что ничего не бывает “слишком”, нужно еще больше роскоши, потому что изобилие – родная сестра благополучия. Голуби? Да сколько угодно. Каждый вынос блюд сопровождался полетом белых птиц. Музыкальное сопровождение? Лучшие неомелодисты со всей округи, а вечером ожидался ансамбль танцоров самбы. Оформление? Должно быть всего много! В устах Копакабаны “много” звучало как “навалом”. “Всего много, всего навалом!” Статуи, люстры, канделябры, ленты, картины, цветы. Даже в туалетах цветы – в фиолетовых тонах, в честь невесты. И воздушные шары, падающие с потолка после каждого полета голубей. Всевозможные закуски, пять первых блюд, пять вторых, триумф еды. И даже неизвестно откуда взявшийся двенадцатиметровый гобелен с изображением