Правдивый ложью. Валерий Елманов

Да и вообще, истинно мудр тот, кто знает нужное, а не многое. Впрочем, ладно. До этого мы с тобой дойдем потом на наших занятиях.

      – А они будут?! – радостно встрепенулся Федор и жадно уставился на меня. На лице его проступила робкая улыбка.

      – Вот таким ты мне нравишься куда больше, – одобрил я. – А что до занятий… Куда ж я от них денусь, раз недоучил…

      Но тут нас прервали.

      Заглянул сонно моргающий Дубец, оставленный у двери, где трудился Игнашка, и заявил, что меня кличут.

      Посмотрев на осовелое лицо ратника, который трижды молодец, я пришел к выводу, что паренек явно нуждается в отдыхе, причем немедленном, и в приказном порядке отправил его на свое подворье, потребовав, чтобы в ближайшие три-четыре часа он мне на глаза не попадался, а сам с замиранием сердца направился к Незванычу.

      Но боялся я зря – Игнашка сработал чистенько и незаметно, превзойдя мои самые смелые ожидания. Заново склеенный шнурок красовался на грамоте как новенький, и следов разреза я, как ни вглядывался, не обнаружил.

      – А печать он удержит? – осведомился я.

      – Так он же целехонек – чего ж не удержать, – самодовольно хмыкнул Игнашка и, с улыбкой глядя на мое изумленное лицо, пояснил: – Помыслилось, что куда проще заместо того, чтоб его резать, кой-что с печатью помудрить, а уж ежели не выйдет, тогда и за шнурок сей хвататься.

      Я внимательно оглядел еще раз, но теперь печать. Да нет, выглядит совершенно нетронутой. Если присмотреться, то только профессиональным глазом, может, и удастся найти какие-то следы, но кто ж это станет делать, а главное – кто позволит?

      Словом, работа не на пять, а на все шесть баллов.

      – Ну ты и выручил, Игнатий! – восторженно воскликнул я.

      – Ежели в острог попадусь, выпустишь? – ухмыльнулся он.

      – Обязательно. Считай, что одно отпущение грехов за мной, – твердо заверил я.

      Но долго рассыпаться в благодарностях мне не дали – пришел караульный от Голицына, извещая, что боярин все написал.

      Да и сам Игнатий заторопился – времени до обедни оставалось всего ничего, а ему еще предстояло оповестить «сурьезный народец» насчет расстановки ратников и переговорить кое с кем насчет моего второго поручения.

      Я тоже успевал еле-еле.

      Пока вычитал все, что они понаписали, семь потов сошло. Мало того что до сих пор путаюсь в этих юсах, пси и кси, так еще и почерк…

      Такое ощущение, что мне попалась целая бригада двоечников, невесть как вымучивших за три года один-единственный класс церковно-приходской школы и изгнанных после этого за потрясающее тупоумие.

      Плюс надо было успеть отдать кучу мелких распоряжений, например, по поиску подходящего бирюча, то бишь глашатая. Не самому же мне орать грамоту будущего царя на весь Пожар – как пить дать охрипну, а голос мне еще сгодится.

      Опять же тут надо без запинки и «не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой». Словом, как рекомендовал