Правдивый ложью. Валерий Елманов

Камень с души свалился.

      Раз я Константиныч, значит, все в порядке, да и мой авторитет еще ничего, коли, невзирая на кучу загадок, народ продолжает верить.

      – Первого присовокупи к Голицыну, а Шуйского… – Я сожалеюще вздохнул. – Придется отпустить.

      Вообще-то по здравом размышлении стоило бы и его присоединить к остальным потенциальным покойникам.

      За что? Ну хотя бы за нахальную брехню.

      То у него углицкий царевич набрушился на нож, то выжил, а потом будет говорить, что Дмитрия убили люди Годунова. И все это Шуйский, скотина эдакая, излагал или будет излагать, поминутно крестясь и божась, что уж на сей раз говорит истинную правду.

      Но нельзя.

      Кто еще участвовал в заговоре против Дмитрия, я не помнил, но этот был точно, причем одним из заводил.

      Он и Голицын.

      А учитывая, что последний, можно сказать, без пяти минут покойник, получалось, что Василия Ивановича трогать нельзя – эта зараза должна выполнить свое гнусное дело, а уж потом я с ним рассчитаюсь.

      – Прямо сейчас отпускать? – педантично уточнил Зомме.

      – Перебьется, – буркнул я. – Вначале прогуляется с нами до Царева места. Ему к вранью не привыкать, вот и пускай освящает своим присутствием грамоту Дмитрия.

      Зомме кивнул и смущенно добавил:

      – Тебе бы утереться, княже, а то эвон – половина рожи в крови.

      Я удивленно провел рукой по лицу и, недоумевая, уставился на темно-красную ладонь. Странно, когда это я успел пораниться и где? Но тут же вспомнил – Квентин.

      Поискал взглядом рукомойник и уже шагнул было к нему, но передумал и не стал умываться.

      – Это кровь священная, – мрачно пояснил я. – К тому же думается, что разговор с боярами в таком виде пройдет куда доходчивее… Их как, уже развели по горницам?

      – Все, как ты и сказал, наверху, и каждый наособицу, – подтвердил Христиер и смущенно добавил: – Грязновато там.

      – Ничего, – кивнул я. – Грязным душам не привыкать, так что там им самое место.

      Однако прежде чем идти туда, ненадолго задержался, чтобы поглядеть на Шуйского. Все-таки будущий царь, который – кто знает, как оно дальше сложится, – еще может напялить на свою голову шапку Мономаха.

      Честно говоря, вид его меня не впечатлил. Понимаю, что правители бывают разные. Достаточно взять клички, которые давали некоторым королям Европы – тут тебе и Заика, и Шепелявый, и Лысый, и Толстый…

      Словом, всякой твари по паре.

      Но то убогая Европа, а у нас как-то в ходу больше были иные прозвища, и куда приличнее – Мудрый, Невский, Донской, Храбрый, Удалой и прочие, а здесь…

      Иначе как плюгавым я бы лично этого старикашку, который жалко щурил подслеповатые глаза, не назвал. По-моему, Русь не заслуживала на царском троне такого сокровища, как этот приземистый, изможденный, сгорбленный мужичонка с большим ртом и реденькой бородкой.

      Ну ладно