Стихотворения. Юрий Поликарпович Кузнецов

На той горе небесный дом

      И мастера живут.

      Они пируют за столом,

      Они тебя зовут.

      Давно он этого желал —

      И кинулся, как зверь.

      – Иду! – он весело сказал.

      – Куда? – спросила дверь. —

      Не оставляй очаг и стол.

      Не уходи отсель,

      Куда незримо ты вошел,

      Не открывая дверь.

      За мною скорбь, любовь и смерть,

      И мира не обнять.

      Не воздыми руки на дверь,

      Не оттолкни, как мать.

      – Иду! – сказал он вопреки

      И к выходу шагнул.

      Не поднял он своей руки,

      Ногою оттолкнул.

      Косым лучом насквозь прошел

      Простор и пустоту.

      В тени от облака нашел

      Тяжелую плиту.

      Холодный мох с плиты соскреб,

      С морщин седых стихов:

      «Направо смерть, налево скорбь,

      А супротив любовь».

      – Хочу! – он слово обронил. —

      Посильное поднять,

      Тремя путями этот мир

      Рассечь или обнять.

      Стопа направо повела,

      И шел он триста дней.

      Река забвения легла,

      Он вдоль пошел по ней.

      Река без тени и следа,

      Без брода и мостов —

      Не отражала никогда

      Небес и облаков.

      И червяка он повстречал

      И наступил ногой.

      – Куда ползешь? – Тот отвечал:

      – Я червь могильный твой.

      На счастье взял он червяка

      И пронизал крючком.

      Закинул. Мертвая река

      Ударила ключом.

      И леса взвизгнула в ответ

      От тяги непростой.

      Но он извлек на этот свет,

      Увы, крючок пустой.

      Не Сатана сорвал ли злость?

      В руке крючок стальной

      Зашевелился и пополз

      И скрылся под землей.

      Он у реки хотел спросить,

      Кого он встретит впредь.

      Но та успела позабыть

      И жизнь его, и смерть.

      Он вспять пошел и мох соскреб

      С морщин седых стихов

      И прочитал: «Налево скорбь,

      А супротив любовь».

      Стопа налево повела,

      И шел шестьсот он дней.

      Долина скорби пролегла,

      Он вширь пошел по ней.

      Сухой старик пред ним возник,

      Согбенный, как вопрос.

      – Чего хватился ты, старик,

      Поведай, что стряслось?

      – Когда-то был мой дух высок

      И страстью одержим.

      Мне хлеба кинули кусок —

      Нагнулся я за ним.

      Мое лицо не знает звезд,

      Конца и цели – путь.

      Мой человеческий вопрос

      Тебе не разогнуть.

      А на пути уже блистал

      Великий океан,

      Где сахар с берега бросал

      Кусками мальчуган.

      И вопросил он, подойдя,

      От брызг и соли пьян:

      – Ты что здесь делаешь, дитя?

      – Меняю океан.

      Безмерный подвиг или труд

      Прости ему, Отец,

      Пока