Клязьма и Укатанагон. Юрий Лавут-Хуторянский

да, но на этом настаивали многие, например еще Святая инквизиция.

      – Здорово сравнил.

      – Вчера жили вчерашней иллюзией, сегодня живем сегодняшней, а завтра будем завтрашней. Никто не может заранее знать собственное мнение. Вот у Павла Николаича сегодня, например, травма от реальности…

      – И темку острую треплете, и закусываете вкусно, приятно посмотреть, – вставила Светлана, в розовом халате и с головой, обмотанной полотенцем, вернувшаяся за стол.

      – …поведай обществу, Павел Николаич.

      – Прямо вот сейчас, за едой? – усмехнулся Павел.

      – Ну да, тема, конечно, низкая, но мысль высокая. Пошли мы ферму смотреть, а там ветеринару нужно было получить от бычка, ну… как бы выразиться, материал…

      – Может, все же потом?

      – Не переживай, москвич, это жизнь, природа, как вот эти яйца вареные. Смотрим: поставили верстак повыше, накрыли коровьей шкурой и прибили к нему деревянное сиденье от унитаза. Все. Привели быка, он прямо рвется в бой, вскочил на верстак, и крепкая такая девушка-ветеринар в белом халате поймала в сиденье эту его штуку и подставила под нее ведро. А еще и пошутила смело, но это уже не за столом. Вот реальность: сама природа, в виде натурального быка, в важнейшей для нее, так сказать, ситуации принимает желаемое за действительное. Или действительное за желаемое. Куда уж разобраться нам, живущим немного более сложной жизнью.

      – Можно попробовать мозгами.

      – А юная ветеринарша чем пробует? Живет там, где, как тебе кажется, все погибло и разорилось, а вот ей кажется по-другому. У нее что, мозгов нет?

      – Я думаю, девушки-ветеринары самые большие реалистки, – сказала Женя.

      – Да нет, – засмеялась Татьяна, – девичья трезвость – иллюзия. А вот бедный бычок, когда очухается, что скажет?..

      – Он не очухается, Тань, он живет дальше, не приходя в сознание.

      – Ладно вам, – сказала Светлана, – прямо трагедия мужской жизни. Ты теперь помещиком будешь, Павел Николаевич?

      – Что ты, что ты, у нас главное теперь – политическая карьера, а мы, селяне, так, забавляемся…

      – Ой, ой, это кто тут одинок, заброшен с детства?..

      – Погоди, Крупнова, погоди, сколько земельки-то собрали, Павел Николаевич, похвались.

      – Тебе что, это интересно? – спросил Павел.

      – Очень. У меня тоже хозяйство.

      – Любознательная какая… Ну… Три деревни душ християнских.

      – А можно, пожалуйста, Павел Николаевич, скажите в гектарчиках.

      – Ну хорошо. Примерно, ну, десять тысяч.

      – Гектаров? Солидно. И сколько туда уже вбухано?

      – Ну… мать, тебе прям всю бухгалтерию… ладно, скажем… если с коровами и хозяйством, то больше, все ж таки, лимона зеленых денег, – ответил после заминки Павел Никитин.

      – И?..

      – Что «и»?..

      – И?..

      – Не «и», а нужно еще два.

      – И?..

      Никитин засмеялся:

      – А потом еще два. Я вижу, ты хорошо разбираешься в сельском хозяйстве, вопросы такие основательные задаешь…

      – И?..

      – Да