Клязьма и Укатанагон. Юрий Лавут-Хуторянский

решишь, тому и скажи.

      – Спасибо, я решу, – Женя сидела, иногда близоруко поглядывая на белое взъерошенное пятно на дорожке, и думала, по какой бы причине сбежать из-за стола.

      – А вот и труженики сельской механизации! – Татьяна обращалась к входящим в калитку двум мужчинам в рабочей одежде.

      Один, Павел Никитин, блондин лет сорока пяти с крепкими плечами, прошел прямо к столу и откусил протянутый ему Татьяной бутерброд. Второй – русоволосый, высокий, худощавый мужчина с усами и не очень ухоженной, но все же аккуратной бородкой – Сергей, муж Светланы, – поздоровался с Татьяной и, глядя на Женю, немного нарочито спросил, легко проговаривая сложное отчество: – Как ваши дела, Евгения Золтановна?

      – Спасибо, прекрасно, Сергей Дмитриевич. А у вас?

      – Все хорошо. За два дня оживили два трактора за достойное вознаграждение.

      Сергей Корецкий, когда-то, до знакомства со Светланой и переезда во Владимир, инженер-механик на крупном московском заводе, был для нескольких окрестных районов кем-то вроде эксперта по ремонту сельхозтехники и вообще ремонту механизмов. В последние годы, когда его таланты стали очевидны для всех, оставшиеся еще в районе полуживые кооперативные и частные хозяйства присылали за ним машину и увозили его к себе на несколько дней. Там, в мастерских, на мехдворах или просто в сараях, похмельные местные механизаторы под его руководством разбирали-латали-налаживали любую технику, от потрепанных навесных граблей до тяжеленных, в рыхлом черном сале, двигателей комбайнов и линий по распилке леса. Работа его была, по местным меркам, весьма высокооплачиваемой: платили наличными по жесткой почасовой ставке, им самим установленной и включавшей, к возмущению всего сельского народа, время на приезд, отъезд и обед.

      – Подставляй лапы, полью, – сказала Татьяна, скормив мужу бутерброд.

      – Нет, тут надо с хозяйственным мылом.

      – Хорошо, садись тут, Света в душе, сейчас принесу тебе мыло. Сережа, как настроение? – спросила на ходу Татьяна.

      – Отлично, очередная победа профессионализма над злобным железом. – С дорожки он увидел валяющегося в глубине участка Бруно и отдельно его поставленную на попа голову, подошел, постоял и пошел к умывальнику, рядом с которым за шторой шумел душ.

      – Свет?

      – Это не Свет, это Серый Волк, санитар леса, дерни за веревочку – дверь и откроется.

      – Выбрала момент, да? – он мыл руки под рукомойником и смотрел на лежащие на скамейке платье и белье, испачканные кровью.

      – Бабушка твоя только зря пирожки ела, – отвечала Светлана, но Сергей уже шел к столу.

      Рюмки были наполнены, Татьяна дополнительно нарезала салат и накладывала в тарелки.

      – Сколько, Паш, заработал в бюджет семьи? – спросила у Павла Татьяна.

      – Это к Сергею. Я смотрел хозяйство.

      – И как хозяйство?

      – Тихий ужас. Тридцать лет технике, мозгам сто.

      – Что такое тридцать лет? – мрачно сказал Сергей. – Мелочи.

      – Хозяйства разоряются.

      – И