Черный Леопард, Рыжий Волк. Марлон Джеймс

его имя.

      – Нет, не забыл.

      – Етить всех богов, может, и не хочу. Не был он больше кузнецом – просто старый человек, ожидающий смерти. Я побыл там с ним. Видел, как он стал забывать, что помнил, потом видел, как он стал забывать, что забывал. Послушай, не было в нем ничего от леопарда: он все позабыл про то, как жил с молодой женой и семьей под одной крышей, что уж никак не в натуре леопарда. «Проклятье тебе и твоим усам», – говорил он мне много раз. Но бывали дни, когда он смотрел на меня и рычал, и ты б видел, как он пугался, понять пытаясь, откуда рычание раздается. Раз я обратился у него на глазах, и он вскрикнул, как вскрикивают старики, – беззвучно. Никто не поверил ему, когда он заорал: «Смотрите, котяра дикий, он меня съест!»

      – Очень печальная история.

      – Будет еще печальнее. У детей его, что в том доме жили, моих братьев и сестер, у всех было что-то кошачье. У самого младшего – пятна по всей спине. И ни одному не нравилось одежду носить, даром что на этом острове посреди реки мужчины и женщины закутываются так, что одни глаза и видно. Когда отец умирал, то на смертном одре своем то и дело обращался из человека в леопарда и опять в человека. Это перепугало детей и доставило горе их матери. В конце концов в комнате остались только я, мой самый младший брат и он, потому как все, кроме самого младшего, решили, что это колдовство. Самый младший смотрел на своего отца и наконец-то разглядел себя. Оба мы обратились в леопардов, и я лизал лицо моего отца, успокаивая его. Я ушел, когда погрузился он в бесконечный сон.

      – Грустная история. И все ж присутствует в ней красота.

      – Ты теперь любитель красоты?

      – Видел бы ты, кто еще сегодня утром покинул мою постель, не спрашивал бы этого.

      Смех его мимо меня прошел. Весь постоялый двор слышал, когда Леопард смеялся.

      – Скитальцем я стал, Следопыт. Странствовал от земли к земле, от королевства к королевству. Был в царствах, где кожа у людей бледнее, чем песок, и каждые семь дней едят они собственного своего бога. Был я фермером, наемным убийцей, даже имя себе взял – Квеси.

      – Что оно означает?

      – Етить всех богов, если я знаю. Я даже лицедеем стал, развлекал народ искусством непотребностей.

      – Что?

      – Хватит, дружище. Разыскал я тебя по той причине…

      – Етить всех богов с твоей причиной. Я хочу еще послушать про искусства непотребностей.

      – У нас не так-то много времени, Следопыт.

      – Тогда расскажи по-быстрому. Но не пропускай никаких подробностей.

      – Следопыт!

      – Или я встану и уйду, оставив тебя один на один со счетом, Квеси.

      Он только что не вздрогнул, когда я произнес это.

      – Хорошо. Хватит. Был я, значит, солдатом.

      – Непохоже на начало непотребной истории.

      – Етить всех богов, Следопыт. Может, история начинается, когда человек отыскал армию…

      – Севера или Юга?

      – Обделайся оба. Человек этот, говорю, отыскал армию, какой нужен был наивысшего мастерства лучник. Человек этот оказался