Свет дьявола. Виктор Ерофеев

шею, и дождался снимка. Попутчик-драматург по дороге от Мао рассказал мне историю своего массажа, уместившуюся в одно предложение:

      – Она даже не позволила мне снять трусы!

      Вечером состоялась чайная церемония. Пекинский журналист рассказывал мне с плохо замаскированной горечью, что о «культурной революции» нынче нельзя говорить ни хорошо, ни плохо. Я подумал, что у Джен Лан есть родители, которые жили во времена «культурной революции», и мне представился большой китайский путь с бычьими яйцами, мотороллерами и смешными автомобилями.

      – Вы знаете, какое время наступило сейчас в Китае? Время безвременья.

      – Какой ужас! Китайцы наводняют Сибирь. Китайцы женятся на восьмидесятилетних бабулях, прописываются на русских землях. Вот она – китайская угроза.

      – Это – любовь, – широко улыбнулся китаец. – Русская женщина для китайца не имеет возраста.

      – Спасибо вам за искренность! – прошептал я.

      По коридору на моем этаже прохаживались два высоких китайских парня в стальных костюмах. От шеи до уха вились прозрачные шнуры. Педарасы! Диктатура! Я уже беспокоился за нее. Вдруг не придет? Ее расстреляли за буддийским новоделом, что виднеется из моего окна на восемнадцатом этаже, с камнями, красными рыбами, журчанием водопроводных струй…

      Она постучала мне в дверь ровно в одиннадцать, как обещала. В зеленой блузке с голубыми кружевами, с голубой кружевной бабочкой на вырезе. Зеленый цвет ей шел. В руках – сверток. Обняв Лан, я понял, что она совсем невысокого роста. Я развернул подарочную бумагу. В коробочке лежала черная ручка с золоченым пером. Пока я разглядывал ручку, Лан села к письменному столу и стала писать, сжимая карандаш в кулаке. Тонкие пальцы левой руки, с серебряным браслетом на запястье, придерживали листок – они выглядели, как нежное экзотическое насекомое. Изобразив подпись и пририсовав к ней цветок, она ловко сложила листок в конверт и со смущенным смехом передала мне. Со стороны, это было похоже на письмо Татьяны к Онегину, написанное в его присутствии и тут же врученное адресату. Развернув записку, я увидел аккуратные домики иероглифов – написанные слова, по ее мнению, мне понятнее сказанных? При свете настольной лампы я заметил, что она слегка красит волосы в рыжий цвет, что губы у нее сжаты, а глаза смотрят с вызовом.

      Схватив за руку, я вытащил ее из-за стола. Через секунду мы оказались в просторной, как это бывает в стандартных пятизвездочных отелях, ванной. Она защебетала по-китайски, в глазах возникло сомнение, перемешанное с упрямством, но я не дал ей опомниться – на нас из тарелки душа уже лилась вода. Вода превратила приключение в детскую забаву: она отфыркивалась, моргала, волосы облепили ей лоб и щеки и, как у всякой девушки с мокрыми волосами, вид у нее был вопрошающий. Черные волосы на лобке были свежевыбриты по западной моде. Я вымыл ее от плеч до пяток, завернул в полотенце и отнес на кровать.

      Здесь, на кровати, она превратилась в бесстыжую девчонку, жадную до ласк, готовую принимать самые неприличные