Валтасаров пир. Роксана Гедеон

другом его высочества.

      Казалось, в салоне что-то празднуют. Обстановка была самая непринужденная, лакеи разливали пенящееся вино в десятки бокалов и разносили гостям разнообразные сладости. Дворецкий заметил меня и собирался было огласить мое имя, но я сделала ему знак остановиться: слишком уж свободная атмосфера в покоях принца и обилие приглашенных не располагали к официальной аудиенции. Я прошла в салон. Графиня д'Артуа, сидевшая в глубоком кресле, холодно кивнула мне. Я сделала глубокий реверанс. По лицу принцессы очень ясно промелькнуло выражение неприязни.

      – Время пошло, ваше высочество! Ваше безумное пари стартовало! – восклицал один из придворных. – Но что вы скажете королеве, если проиграете?

      – Никогда в жизни! Я бьюсь об заклад только тогда, когда уверен в успехе.

      – Если вы добьетесь цели, ваше пари войдет в историю, монсеньор!

      Здесь, похоже, только и говорили, что о каком-то пари. Взяв с подноса изящную тарталетку со свежей малиной и белоснежным кремом, я некоторое время слушала эти возгласы, ничего не понимая, потом шепнула Диане де Полиньяк:

      – Что здесь затевается, мадам?

      Она поглядела на меня с непонятной улыбкой и нарочно ответила громким грудным голосом, чтоб ее услышали все в салоне:

      – Мадемуазель де Ла Тремуйль только что приехала. Она еще ничего не знает о вашей авантюре, монсеньор!

      Граф д'Артуа резко обернулся. Он заметил меня, и наши глаза встретились.

      Он совсем не изменился, только взгляд стал еще более дерзким. Тишина повисла в салоне, смех умолк. Я молча сделала реверанс, ощущая, впрочем, как мурашки бегут по спине. Никаких отношений с принцем я возобновлять не собиралась, но все-таки его взгляд заставил меня слегка смутиться. Его глаза говорили: «Вы вернулись? Я довольно долго ждал этого. И я не ожидал, что вы так чертовски похорошеете. Разумеется, я заполучу вас вновь, чего бы мне это ни стоило». Но, кроме вожделения, в его взгляде плескалось еще что-то, похожее на ревность или на злость.

      – Значит, слухи о вашем приезде были правдивы!

      Я снова сделала реверанс, стараясь сохранять полное хладнокровие.

      – Да, ваше высочество, несколько дней назад я вернулась в Париж.

      – Вы не очень-то спешили в Версаль, – небрежно произнес он сквозь зубы.

      Но за небрежностью тона я чувствовала совсем другое. Его взгляд просто впивался в меня, скользя по лицу, волосам, груди, полуоткрытой глубоким декольте, и маленьким ногам, обутым в атласные туфельки, чуть виднеющиеся из-под пышных юбок. Это откровенное, до неприличия, жадное внимание превращало светский разговор в какую-то скандальную сцену, недаром придворные притихли и с любопытством наблюдали за нами.

      – Провинция пошла вам на пользу? – резко спросил он.

      – Надеюсь, ваше высочество.

      – Вы не стали провинциалкой, поздравляю вас.

      – Благодарю, ваше высочество.

      – Я слышал, вы выходите замуж, мадемуазель?

      – Да, монсеньор. Выхожу замуж за принца д'Энена де Сен-Клера.

      – Отличный