Сергей Горбатов. Всеволод Соловьев

наяву хорошие сны – это только и можно в ваши годы. Вы много учились и, как я вижу, учились под руководством хорошего наставника, faites lui mes compliments[13]. Хорошие наставники – в наше время большая редкость!.. Имея серьезную подготовку, я надеюсь, вы и впредь не будете пренебрегать полезными занятиями; учиться надо всю жизнь, я вот до сих пор учусь и все еще мало знаю. Но теперь вам пора уже приступить и к практической деятельности. Я подумаю об этом, и у меня даже есть на ваш счет план… До свидания, веселитесь в Петербурге, мы скоро опять увидимся!..

      Императрица милостиво кивнула головою и протянула Сергею свою маленькую, полную руку.

      С чувством благодарности он поцеловал эту руку, откланялся и начал отступать к двери.

      Ему было так легко, весело, он уносил с собою восторженное молодое почитание государыни.

      А Екатерина снова подошла к своему креслу у карточного стола, и Нарышкин поднялся, уступая ей место.

      – Как мой птенчик? – спросил он.

      – Как нельзя лучше, – улыбаясь ответила она, – и я даже охотно прощаю его покойному отцу, что он безвыездно держал его в деревне и там воспитывал. У него был, по-видимому, хороший учитель, и вообще, недоучкой нельзя его назвать, как многих его здешних сверстников… Послушайте, граф, – обратилась она к сидевшему рядом неуклюжему толстяку, – мне хотелось бы отдать молодого Горбатова в вашу школу; у него, насколько я могла заметить, есть наблюдательность, проблески живого ума, он говорит по-французски, как природный француз. Я пришлю его к вам, потолкуйте с ним и затем сообщите мне ваше о нем заключение.

      – С особенною радостью исполню приказание ваше, государыня, – отвечал граф Безбородко, – у меня большая нужда в смышленых молодых людях, и я заранее знаю, что он мне пригодится.

      – Ну, заранее, это зачем же, – перебила императрица, – может, я в нем и ошиблась.

      – Не ошибаетесь, матушка, – с малороссийским акцентом, лукаво и в то же время добродушно улыбаясь, сказал Безбородко, – не в первый ведь раз у того окошечка людей разглядываете, в полчаса каждого разглядите, немало тому примеров бывало – все мы знаем.

      – А коли так, то тем и лучше, я и буду считать, что у меня в распоряжении новый дипломат Горбатов… Что же, выиграл ты, что ли, мою игру, Левушка? – обратилась она к Нарышкину.

      – Проиграл, матушка, хоть казните на семь мест, проиграл и вконец осрамился.

      – На сей раз казнить не стану, Бог с тобою, авось отыграюсь.

      Екатерина взяла карты, взглянула на сидевшего против Безбородко, по другую ее сторону, молодого франта.

      Он будто дремал, только время от времени взмахивая своими усталыми глазами и снова почти закрывая их.

      – Что так рассеян, Александр Матвеевич? – спросила она, и тревога послышалась в ее голосе. – Или нездоровится?

      Александр Мамонов взглянул на нее, вышел из своего полузабытья и тихим голосом произнес:

      – Нездоровится, государыня, с утра что-то грудь давит; но это пустое – плохо ночь спал, вчера с вечера зачитался, высплюсь – и пройдет все.

      Екатерина

13

Передайте ему мои комплименты (фр.).