Призрак Белой страны. Бунт теней исполненного (сборник). Александр Владимиров

Очевидно, хозяева чурались роскоши. Этого можно было ожидать: начальник полиции Старого Оскола не был щеголем, на торжественных приемах, в городской администрации и других публичных местах всегда появлялся в допотопной немодной одежде.

      – Кто там, Настя?

      Корхов замолчал, столкнувшись с Александром, в глазах читалась досада. Но, сдерживаясь, сказал:

      – Проходите, раз пришли. Прошу за стол.

      – Мне право неудобно. Незваный гость…

      – Гость незваный, а за стол все равно следует сесть. Настя, борща Александру Николаевичу.

      На столе появилась объемная тарелка с дымящимся, вкусно пахнущим борщом. Анатолий Михайлович открыл графинчик:

      – Водочки не желаете?

      – Благодарю. Пожалуй, не стоит.

      – Вы не больны?

      – Нет.

      – Тогда извольте отведать.

      Водка оказалась крепкой! Александра передернуло, зато Корхов крякнул от удовольствия.

      – Еще будете?

      – Ни в коем разе! Я на работе. Я хотел у вас спросить…

      – Закусите, потом спросите.

      Над столом только ложки летали! Единственное, о чем думал сейчас Горчаков: не объестся бы этой вкуснотищей. А Корхов предупредил, что их еще ждет бараний бок.

      – Да вы что, Анатолий Михайлович…

      – Ешьте! А я еще рюмочку с вашего разрешения.

      Александр вдруг как-то расслабился, что обычно бывает в кругу искренних, добрых друзей, ощутил желание рассказать начальнику полиции о разговоре с Дрекслером. Может, в предложении немца и впрямь есть рациональное зерно? Стоит посоветоваться с опытным человеком.

      И он, как бы между прочим, поведал Корхову о визите в редакцию представителя Рейха. Однако ответ оказался для Горчакова разочаровывающим. Корхов говорил, как рубил:

      – Я, молодой человек, в политике не искушен. Мое дело ловить преступников. Преступники были и при царе, и при Советах, где я служил, правда, недолго, и у нас они, и в том же Рейхе. Режимы меняются, а Корхов остается. Пришли вы ко мне не за тем, чтобы рассказать о каком-то Дрекслере. Вас интересует смерть Федоровской.

      – Очень интересует.

      – От меня что требуется?

      – Помощь.

      – То есть сообщить о ходе расследования. А с какой стати? За разглашение служебной информации меня следует разжаловать и под суд отдать. И кому разглашаю! Вдруг вы убили Зинаиду Петровну?

      – Вы прекрасно знаете, что никого я не убивал.

      – Ничего я не знаю. Даже если у вас алиби. Наводчиком могли быть.

      – Никогда не думал…

      – Что подозревать вас стану? Работа такая: подозревать всех и каждого. Шучу! Не убивали вы актрису: ни к чему вам это, да и не тот масштаб. Тут задействованы более крупные люди. С деньгами, связями, влиянием. Зинаида Петровна была женщиной непростой. Информации я вам не дам. Однако у меня есть предложение. Заключим деловое соглашение, Александр Николаевич? Я подскажу, куда направить стопы, а вы после передаете мне все разговоры. Вдруг накопаете больше моих сотрудников. Разговорите женщин, они вас любят. А женщины, чувствую, здесь