Призрак Белой страны. Бунт теней исполненного (сборник). Александр Владимиров

Александр понял, что явно переборщил, лихая кавалерийская атака захлебнулась. И Наташа смекнула, что этот красавчик ради своих целей запрягает ее по полной, сразу насупилась, ушла в себя. Однако Горчаков не отступал, попросил ее рассказать о событиях прошедшей ночи. Наташа с минуту поревела, а затем начала:

      – Где-то около полуночи Зинаида Петровна вызвала меня и горничную Лику, объявила, что собирается встать поздно, дел с утра нет. Так чтобы без надобности не будили.

      – А она всегда вставала поздно?

      – Нет, только после спектакля.

      – А вчера спектакля не было?

      – Нет.

      – Она не показалась вам взволнованной?

      – Трудно сказать. Вроде бы нет.

      – Чего-нибудь необычного в ее поведении не заметили?

      И опять Горчаков посмотрел на нее ласково-ласково, может, растает, расколется? Но ее ответ разочаровал:

      – Не заметила.

      – Ну а что случилось потом?

      – Мы пошли спать.

      – Ничего не слышали? Ни шума, ни…

      – Ничего.

      – Что случилось утром?

      – Около восьми – стук в ворота.

      – Откуда вы знаете, что около восьми?

      – Он меня разбудил, я и посмотрела на часы. Еще подумала: кто это в такую рань?

      – И?!..

      – Матвеич, дворник, пошел открывать. А там человек с депешей из Белгорода.

      – Открыл ему точно Матвеич?

      – Да. Он сам сказал. Матвеич сообщил Лике, та – мне. Я и встретила того с депешей.

      – Наташа, а описать этого человека можете?

      – Ему лет двадцать. Имя… вот имя забыла. Протягивает документ, мол, срочно на подпись Зинаиде Петровне. Я ему: «Будить хозяйку нельзя. Обожди немного». А он ни в какую! Ему еще обратно возвращаться. Я даже предложила расписаться вместо нее. «Нельзя, – отвечает, – документ финансовый! Вдруг у Зинаиды Петровны вопросы будут, претензии. Пусть сразу отпишет».

      – Что было в том документе?

      – Новый контракт на выступление в Белгородском драматическом театре.

      – И что дальше?

      Но секретаря Федоровской будто заклинило. Ей предстояло перейти к самым страшным событиям.

      – Я вынуждена была нарушить приказ хозяйки, постучала. Только она не открыла. Постучала снова и снова. Кто-то из слуг предложил войти…

      – Кто именно?

      – Не помню… Я вошла, а там…

      Наташа закрыла руками лицо, снова зарыдала. Горчаков помолчал, но нормального разговора уже не получалось. Он спросил: мог ли кто-нибудь ночью войти в дом? Возможно ли вообще проникнуть в спальню хозяйки, не привлекая внимания («Собак ведь в позднее время наверняка спускают с цепи, они бы лаем разбудили домочадцев»)? Не точил ли на Зинаиду Петровну зуб кто из слуг? На все вопросы секретарь качала головой и повторяла:

      – Не знаю! Ничего не знаю!

      И только когда Александр поинтересовался: «Не пропало ли чего ценного?», Наташа встрепенулась:

      – Полиция тоже спрашивала. Все ее драгоценности на месте. А деньги Зинаида Петровна хранила в банке.

      – Откуда вы знаете, что драгоценности на месте?

      – Они