Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова. Валентин Лавров

министру Сухомлинову отбить. Меня Владимир Александрович слухает, чего ни попрошу, обязательно выполняет. А коли не министр, сам папа сделает, только сказать надо, – погрозил брюнетке пальцем. – Но теперь помогать Дитриху не стану.

      – Что так? – удивился Соколов.

      – Я ее одну позвал, а она что учудила? Со своим мужиком приперлась, с Дитрихом.

      Горький, с трудом сдержав смех, самым серьезным тоном спросил:

      – А с кем же даме приходить, как не с мужем?

      Распутин оторопело взглянул на Горького, покачал головой:

      – Да зачем мне ее мужик? Я ведь не Феликс Юсупов. Я к мужикам интереса не имею. Вот за это я ему угря… – Обратился к Зинаиде: – Хороша! Где ж твоя совесть? Просить меня о деле приехала, а сама… Срам, да и только! Ох, как нынче народ обнахалился, ни стыда, ни совести! Тьфу! Теперь я ничего для тебя не сделаю, хоть ты ноги мне целуй.

      Зинаида от досады покраснела, стала старательно тушить папиросу. С возмущением произнесла:

      – Я вообще не понимаю нынешнего распутства! Поглядишь на некоторых дам – задирают юбку перед каждым встречным. Стыд! Семейный альков – это святыня. – Строго посмотрела на Распутина: – Неужели вам, святому старцу, наша грешная плоть нужна?

      Распутин нашелся моментально:

      – А это я на себя такую епитимью наложил! Один власяницей плоть укрощает, другой веригами пудовыми бренчит, а я бесовской сковородкой – женской прелестью, желания разжигающей, – не брезгую, себя удручаю, терплю.

      Горький расхохотался:

      – Ох, «терпеливый»! Дьявола в ад загоняет, ха-ха!

      Брюнетка ядовито усмехнулась:

      – Хотя святой отец «Декамерона» в руки не брал.

      Распутин дернул плечом, укоризненно покачал головой.

      – Слава Богу, не на тебе, Зинаида, свет клином сошелся, не у тебя одной женские соблазны есть. У меня своих барынек хватает, которые балуют меня и ни в чем не отказывают. А только твой Дитрих теперь подрядов не получит. Вот ему! – Он показал фигу.

      Дитрих покраснел от досады и утупил взор в блюдо с устрицами.

      Застолье

      Распутин повернулся к Соколову: – Чего не пьешь?

      – Тебя заслушался.

      – Сейчас, как в мирное время, опять только о тебе, граф, разговоров. Герой! Что для разгону – шампанского? Или сразу водочку под селедочку? Эй, Судаков, потрафи! Сам героический граф Соколов тебе, дураку, честь сделал – пожаловал. Граф, пей да людей бей!

      Ресторатор Судаков с привычной ласковостью улыбнулся.

      – Гулять вам, господа, да не устать! – Кивнул лакеям: – Ну, орлы, одна нога тут, другая на кухне! – Это была ресторанная присказка. – Вам, Аполлинарий Николаевич, на второе горячее, как всегда, фаршированную икрой и крабами паровую стерлядку? А на горячую закуску желаете розовый лосось в раковине? Можно и крабы запеченные. А еще рекомендую-с крокеты из домашней птицы с мадерой под белым соусом…

      Соколов махнул рукой.

      – Неси, неси! – Перевел вопросительный взгляд на Распутина: – Ты, Гриша, для какой нужды меня позвал?

      – Ох, граф, дело такое