Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова. Валентин Лавров

несколько смягчил тон, но твердо сказал:

      – Однако, государь, союзники вслед за этим заявлением развили такую военную активность в Дарданеллах, что это невольно вызывает сомнение в искренности их заявления. И потом, если союзники все-таки овладеют Константинополем и проливами, разве они будут считаться со своим обещанием «уступок»?

      Государь долго молча размышлял. Наконец он медленно произнес:

      – Я знаком с подобной точкой зрения. В частности, шведская газета «Свенска тагеблад» сообщает о франко-английском соглашении против России. Но ведь это может быть дезинформацией, вражескими происками…

      Государь не стал говорить, что только сегодня утром от очень надежного информатора получил сведения: «Англия твердо решила не отдавать России Дарданеллы и оставить за собой Константинополь».

      Соколов промолчал.

      Государь прошелся по кабинету, поднял на собеседника синие глаза, твердо произнес:

      – Но есть главное – слово чести. Мы до конца будем свято соблюдать наши союзнические обязательства.

      Соколов не удержался, вставил:

      – Если бы союзники были столь благородны, как вы, ваше величество!

      Государь решительно сказал:

      – Об этом хватит! Я хочу, Аполлинарий Николаевич, чтобы вы осуществили важное для России и лично для меня предприятие.

      Соколов вскочил с кресла, щелкнул каблуками:

      – Ваше величество, я готов!

      Смертельное задание

      Государь прошелся по кабинету. Он поправил большую карту Европы, лежавшую на столе. Кивком головы пригласил:

      – Садитесь в кресло, Аполлинарий Николаевич!

      Глядя прямо в дышавшее мужеством лицо Соколова, продолжал:

      – Я долго думал, прежде чем просить вас, Аполлинарий Николаевич, сделать для нашего Отечества и для меня лично крайне важное дело. Не скрою, граф, дело очень щекотливое и крайне опасное. – Помолчал, нервно хрустнул пальцами. – Разумеется, эту изменницу и наших врагов, стоящих за ее спиной, я не удостою ответом. Но уверен, что Васильчикова не успокоится и в дальнейшем будет засыпать меня – и не только меня! – подобными провокационными эпистолами. Я должен заставить ее замолчать. Вот для этого дела, Аполлинарий Николаевич, вы мне нужны.

      Соколов легко, словно речь шла о том, чтобы на клумбе выдрать сорняк, произнес:

      – Мой государь, я знаком с этой дамой. Неоднократно встречался с ней на разных раутах. Однажды танцевал с ней на приеме в Зимнем дворце, который устраивали вы, государь, по случаю Рождества 1909 года. Тогда фрейлина производила очень милое впечатление. Но теперь это враг. Я готов. Менее чем через две недели ее голова будет лежать на этом столе.

      Государь с ужасом уставился на Соколова:

      – Что?! Как вы можете, граф? Это все-таки дама, фрейлина…

      Соколов жестко произнес:

      – Это враг. У врагов нет ни пола, ни национальности. Хорошо, государь, научите, как я должен обезвредить эту ядовитую змею, извините, фрейлину?

      – Вы должны