Граф Соколов – гений сыска. Валентин Лавров

С таким же трюком господин воришка попался на Кузнецком Мосту у Фаберже. Оказался гастролером, прикатил из Кракова.

      Старый граф, раскуривая сигару, заметил:

      – Христианская доброта в практической жизни, увы, не всегда хороша!

      Аполлинарий Николаевич возразил:

      – Однако, папа, сила в доброте великая. Вот тот же Андрей Свиридов… Я оставлю историю о нем… на десерт.

      Девичий хор, согласно порядкам старины спрятанный в кустах, согласно затянул:

      Во саду ли, в огороде,

      Девица гуляла…

      Официанты принесли новую перемену: перепелов, жаренных на вертеле, фазана в сметане, шницель «Вальс Чайковского»…

      Соколов посмотрел на Диевского:

      – Николай Григорьевич, у тебя, как лица начальственного, много, поди, баек припасено. Расскажи, сделай обществу наслаждение. Ну, как ты знаменитого Куренкова ловил?

      Все замолкли, ожидая рассказ. Старший официант, заложив за спину левую руку, с привычной ловкостью разливал вина. Остро пахло сухой хвоей. Было хорошо, как редко бывает в жизни.

      Погоня

      Пристав Диевский, разогретый вином, живо начал рассказ:

      – Ныне имя страшного убийцы Куренкова известно каждому. О нем много писали газеты. Мне же пришлось охотиться за ним еще лет десять назад. Куренков из крестьян, но закончил сельскую школу, ходил в реальное училище. Оптовую торговлю винами Александра Белова, что на Маросейке, помните? Его туда конторщиком приняли, на хорошем счету был. Фотографией увлекся, удачные снимки делал. Одевался под барина. Но стал на бега ходить, много проигрывать, а из кассы – того, денежки начали пропадать. Белов его расчел. И вскоре, здесь же на Маросейке, Куренков ограбил лавку оптических приборов Шоровского. Куренкова дворник местный в лицо знал, схватил, но тот вырвался, дворника табуретом шарахнул и скрылся. По всем полицейским участкам было разослано описание внешности грабителя.

      Прошло месяца два, но Куренков, подобно невидимке, растворился в громадном городе. И вот однажды на закате сентябрьского воскресного дня шел я по Солянке. Вдруг смотрю – из пивного зала Василия Перова выходит крепкого сложения, хорошо одетый человек, в белой сорочке, галстуке, тростью помахивает, костюм прекрасного покроя, может, шил у Жака или у самого Анатолия Гришина в Столешниковом переулке. Однако по манере держаться, по расхлябанной походке, по сутулости угадывается в нем простолюдин.

      Но я прошел бы равнодушно, ежели этот субъект не вел бы себя нервно. То оглянется, то возле зеркальной витрины потрется – изучает ее отражение. Ясно – опасается наблюдения.

      Вдруг субъект стал переходить дорогу, лицом ко мне повернулся. Жесткие иссиня-черные волосы зачесаны назад, лоб узкий. Овал лица квадратный, нос прямой. Ушная раковина треугольная, оттопыренная. Шея короткая, грудь широкая, рост выше среднего. Ведь это совпадает с приметами разыскиваемого Куренкова!

      Оглянулся я: ни городового, ни дворника. Только слоняется рвань разная, ведь Хитровка с ее ночлежками и