Граф Соколов – гений сыска. Валентин Лавров

то есть, вытащив кошелек, он спешит передать его своему сообщнику.

      – Понятно, – мотнула головой супруга Диевского, – чтобы не застукали с поличным.

      – Совершенно верно, сударыня! Вдруг я увидел, что к барышне приблизился юноша лет двадцати. Он был скверно одет, лицо с тонкими, даже благородными чертами, серое от дурного питания, хранило печать несчастной жизни. Никаких профессиональных воровских признаков в юноше я не обнаружил.

      Неловким движением он запустил в ридикюль руку, вынул кошелек и уже было направился прочь.

      – Стой, братец, – говорю и от души улыбаюсь. – Что нашел – чур, на двоих.

      Страшно смутился юноша, залился краской, мямлит:

      – Простите, Господа ради…

      – Просить прощения у закона будешь! – И обращаюсь к барышне: – У вас, сударыня, из ридикюля ничего не пропадало?

      – Ах, и впрямь развязался… Откуда у вас, молодой человек, мой кошелек?

      – Этот молодой, симпатичный на вид человек – воришка. Он похитил кошелек. Пройдемте в участок, это недалеко, в Глухаревом переулке. Там составим протокол, вы будете свидетельницей, а кошелек вам вернем.

      Барышня замахала руками:

      – Какой такой участок! В этом кошельке лишь какие-то копейки. – С укоризной посмотрела на юношу:

      – У вас, молодой человек, такое хорошее лицо, а вы… Неужели не стыдно?

      Заплакал мой пленник:

      – Простите, крайняя нужда толкнула… Вижу, сумка открыта, и я… того.

      Я схватил за ворот воришку и цыкнул на него:

      – Работать надо, тогда нужды не будет по сумкам лазить. Сейчас городовой тебя в участок сведет.

      – Мать у меня больная, кушать ей нечего. Ради нее…

      – А теперь тебя в тюрьму посадят, так ей легче будет? Хватит канючить. Эй, городовой!

      Вдруг барышня, которая сама вот-вот расплачется, лезет в карман, достает рубль, протягивает его юноше:

      – Возьмите, пожалуйста, молодой человек, купите маме покушать.

      Тот, несмело поглядывая на меня, взял рубль:

      – Благодарю вас, сударыня, я при первой возможности верну.

      Вспылил я:

      – Да что же вы комедию тут разыгрываете: один несчастный, другая – добрая фея, а я – беспощадный злодей. Так, что ли?

      Кругом народ толпится, молодого человека тоже жалеют.

      Барышня предлагает мне:

      – Давайте сходим к молодому человеку домой, убедимся, что он правду говорит. Если не соврал, так и отпустим его. Для первого раза.

      Спрашиваю:

      – Ты, похититель чужого добра, где живешь?

      – Рядом совсем, в Большом Головином переулке! Ходьбы – всего ничего… Это в доме купчихи Глушковой.

      Барышня обрадовалась:

      – Все сразу прояснится! Я в туберкулезной лечебнице Эрлангера фельдшерицей служу, это на Большой Якиманке. Зовут меня Екатериной Ниловой. Может, помощь какую больной окажу.

      Мы направились в Большой Головин переулок, а за нами шествовала толпа любопытных.

* * *

      Глухо