Граф Соколов – гений сыска. Валентин Лавров

пропажу, то у него верная отговорка: он целый день безотлучно провел в трактире. Все удалось блестяще. Никто не видел, как он проник в заборный лаз и через черный ход вошел в квартиру. Когда начал обшаривать сундучки, вдруг вернулась хозяйка. Она сказала, что заявит в полицию. «Вскипела тут во мне злоба, аж все нутро затряслось. Ну, думаю, курва, в единый миг тебе предел жизни поставлю. Выхватил нож и по самую рукоять ловко всадил!» – хвастливо заявил Куренков. А тут – как нарочно – на пороге Софья.

      …С девочкой убийца расправился безжалостно. Уже хотел бежать, как услыхал веселые детские голоса. Это, на свою беду, вернулись сыновья вдовы. Куренков опрокинул их и одновременно придушил руками, а затем, еще дышавших, повесил на вафельных полотенцах…

      (Сделаю маленькое авторское отступление: в моем распоряжении следственные фотографии участников этой трагедии. Страшная картина: малыши, висящие на спинке кровати с задранными вверх детскими личиками. И сам Куренков, вполне приличный на вид человек, в хорошем костюме, со спокойным, почти доброжелательным выражением лица.)

      – Ради чего этот изверг пошел на столь страшное преступление? – спросила жена Рацера.

      – Я этот же вопрос задал убийце, – сказал Соколов. – Тот промямлил: «Она мое мужское достоинство оскорбила! Я ухаживал за ней, на Троицын день коробку ландрина подарил, а она, лярва, любила не меня, а Еремеева. Когда это произошло, думаю: вот теперь за все отыграюсь – сразу!» – «Эх, Куренков, женщины любят богатых и сильных, а на тебя смотреть неприятно: пьешь много, бегаешь от работы. На себя обижаться надо».

      Суд приговорил убийцу Куренкова к бессрочной каторге.

      – Тяжелая история, – тихо сказал старый граф. – И ты, Аполлинарий, после этого все еще станешь возражать против сурового наказания преступников?

      Соколов мягко улыбнулся:

      – Простите, папа, но, по моему мнению, христианская доброта порой должна превозобладать над наказанием. – И он повернулся к гостям: – Согласитесь, господа, что только доброта может исправить к лучшему заблудшего человека?

      Жеребцов взмахнул рукой:

      – Безусловно, достаточно вспомнить случай с ювелиром…

      – Свиридовым? – подхватил Соколов. – Да, пример весьма показательный. И я готов поведать вам эту историю.

      Странные обстоятельства

      – Я люблю повторять, что работа сыщика напоминает игру в шахматы, где первый ход принадлежит преступнику. Сыщик обязан быть умней и проницательней преступника, тогда он всегда поставит мат – злодей получит свое.

      Соколов на мгновение умолк. Свет «Селадона» ярко освещал крупное мужественное лицо сыщика, сделавшееся вдруг печально-задумчивым. Он продолжил:

      – Но бывают случаи, когда духу не хватает сделать последний ход, наказать порок. История, о которой вам поведаю, случилась в мой первый год переезда из Петербурга в Москву. Поселившись в громадном доме у Красных Ворот, я по субботам порой захаживал на Сухаревскую толкучку. Здесь среди разного хлама можно отыскать за бесценок хорошую картину, по невежеству