Бегство из Центральной Азии. Павел Степанович Назаров

форму, должен был доставить этот приказ в тюрьму в обеденный час, когда комиссары уходили на трапезу. На месте оставался лишь один секретарь, дежуривший у телефона на случай экстренных звонков. Оставалось выбрать день и обозначить дату на приказе.

      Как-то в эти дни ожидания мне представилась прекрасная возможность побега. В то утро я был доставлен в ЧК для допроса, но держали меня там до поздней ночи, где я отвечал на бесчисленные вопросы следователя. Когда, наконец, они меня отпустили и я вышел в коридор, все мои конвоиры крепко спали. Можно было незаметно выйти на улицу и скрыться в темноте ночи: в то время не было уличного освещения. Но я знал, что мое исчезновение вызовет переполох в тюрьме и навлечет на моих товарищей чрезвычайные репрессивные меры, сделав общий побег невозможным: с них начнут просто «взимать за расходы», как цинично назывались здесь тайные пытки заключенных.

      Во время прогулок в тюремном дворе я познакомился с двумя интересными туркменами, привезенных из Транскаспийской провинции. Первый – чрезвычайно высокий молодой человек, чей рост превышал два метра! Он ужасно страдал от голода, у него здесь не было ни друзей, ни денег, а тюремная еда была невыносимо плохой. Я начал делиться с ним обедом, и бедный парень быстро восстановил силы. Он был из богатой семьи и гордился тем, что собственноручно срубил саблей немалое количество голов красноармейцев и комиссаров. Я представил себе, как величественно выглядел этот молодой гигант с ятаганом в руке верхом на великолепном туркменском скакуне! Захватили его не в честном бою, а был он предательски схвачен во время перемирия вместе со своим другом, влиятельным туркменом по имени Джунаид-хан[18]. Большевики не считали себя связанными обещаниями, данными «классовым врагам», и потому арестовали их во время намаза в мечети.

      Его друг, второй заключенный, Джунаид-хан, был человеком пожилого возраста, вождь десяти тысяч туркменских семей, которых он вывел из Афганистана на Российскую территорию много лет назад. Он пользовался непререкаемым авторитетом среди своих соплеменников. Даже здесь в тюрьме его адъютант, прекрасно выглядевший туркмен с длинной черной бородой, был рядом с ним. У Джунаид-хана тоже не было никаких денежных средств, и я предложил ему воспользоваться нашей секретной почтой для получения денег с воли от его сторонников. После этого Джунаид-хан начал усиленно уговаривать меня уйти с ним в туркменские степи, как только мы освободимся.

      – Я дам тебе все, что захочешь, – убеждал он меня. – Войлочный шатер с коврами, утварью и скотом, прекрасных лошадей бадахшанской породы. Они есть только в Афганистане! Их вывоз оттуда строжайше запрещен!

      Одно время я даже серьезно подумывал уйти с ним, но мои обязательства перед «белым» движением держали меня в Туркестане. Джунаид-хан при первом же удобном случае снова вернулся в степи Туркмении, и вел жестокую и непрерывную войну против большевиков за свободу своего народа. В конце концов, потерпев поражение, он ушел с большими

18

Джунаид-хан – Мухаммед-Курбан Сердар (1857−1938) – один из руководителей басмачества в Хорезме и в Туркмении.