Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви. Саймон Себаг-Монтефиоре

чтобы поцеловать барышне руку; та вспыхнула. «Пожалуй, скажи, кто ты таков?» – спросила она. «Я ваш», – отвечала Екатерина, однако свою личность не раскрыла [9].

      Обычно Екатерина скромно ужинала и почти всегда удалялась к себе в 10.30 в сопровождении Григория Орлова. Она предпочитала засыпать не позднее 11 часов [10]. Её чёткий распорядок дня определял публичную жизнь двора, но Потёмкин благодаря своей сообразительности смог проникнуть в частный мир императрицы и её приближённых. Так он оказался под неусыпным наблюдением вспыльчивых Орловых, но при этом получил шанс рассказать императрице о своей страсти. Позднее Потёмкин дорого заплатит за свою беспечность.

      Ранними вечерами Екатерина собирала ближний круг придворных – около восемнадцати человек – в своих покоях, а позднее в пристройке к Зимнему дворцу, которую она называла Малым Эрмитажем. Завсегдатаями этих встреч были графиня Брюс, красавица, пользовавшаяся безграничным доверием Екатерины в самых интимных вопросах, обер-шталмейстер Лев Нарышкин, которого она называла «врожденным арлекином» [11] – типичный пример русского дворянина, богача и ветреника, затем, конечно, Орловы; среди прочих все чаще приглашали и Потёмкина.

      Русский двор был значительно менее чопорным и официозным, чем во многих других странах Западной Европы, включая двор Георга III. Когда Екатерина принимала министров, не входивших в ее ближний круг, они сидели и работали бок о бок – в отличие от британских премьер-министров, которые должны были стоять в присутствии Георга III и лишь крайне редко в качестве милости получали разрешение присесть. В екатерининском Малом Эрмитаже обстановка была более непринуждённой. До 10 вечера Екатерина играла в карты, чаще всего в вист или фараон. Гвардейцы Орлов и Потёмкин чувствовали себя здесь как рыба в воде, поскольку вся их юность прошла за карточными столами с зелёным сукном. Она также принимали участие в загадках, играх на бумаге, шарадах и даже пении.

      Григорий Орлов был хозяином салона: в Зимнем дворце его покои располагались этажом выше комнат Екатерины, поэтому он мог спускаться к ней по зелёной лестнице без доклада. Екатерина сдержанно относилась к пикантным шуткам своих приближенных, но она не стеснялась в проявлениях своих чувств к Орлову. Годы спустя английский путешественник напишет, что «в своих ласках они не смущались его присутствия» [12]. Орлов обожал музыку, и его весёлый нрав задавал тон этих вечеров, в то время как сама императрица, казалась, была всего лишь одной из приглашённых. К примеру, одна из записей камер-фурьерского журнала за 1768 год гласила: «По окончании стола Е. В. изволила возвратиться во внутренние свои апартаменты, а господа кавалеры в картинной комнате, между употреблением виноградных разных вин, пели сами песни; потом придворные певчие и лакеи, а в других комнатах, по приказанию… графа Г.Г. Орлова, пели увеселительные песни… от состоящего караула в селе Царском гвардии рейтары и солдаты» [13].

      Орловым удалось воплотить