Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви. Саймон Себаг-Монтефиоре

всеуслышание, а ругать тихо» [50]. Многие её высказывания столь просты и афористичны, что их можно смело поместить в какое-нибудь из сегодняшних руководств по менеджменту.

      Абсолютная власть монарха в империи предполагает слепое подчинение подданных, однако Екатерина, в отличие от Петра III и своего наследника Павла I, знала, что на практике дела часто обстоят иначе. «Это не так легко, как ты думаешь [добиться исполнения своей воли], – говорила она своему секретарю Попову. – Во-первых, повеления мои, конечно, не исполнялись бы с точностию, если бы не были удобны к исполнению… Я разбираю обстоятельства, советуюсь… И когда уж наперёд я уверена о общем одобрении, тогда выпускаю я моё повеление и имею удовольствие то, что ты называешь слепым повиновением. И вот основание власти неограниченной» [51].

      Она была вежливой и щедрой к придворным, доброй и внимательной к подданным, однако её жажда власти порой принимала зловещие формы: императрица находила удовольствие в тайных рычагах власти, изучала полицейские отчёты и, как любой диктатор, наводила ужас на своих жертв, давая им понять, что за ними наблюдают. Многие годы спустя молодой француз-наёмник граф де Дама наблюдал из окна своей комнаты за войсками, отправлявшимися сражаться со шведами, и бормотал себе под нос: «Если бы шведский король увидел это войско, я думаю, он заключил бы мир». Двумя днями позже, когда Роже де Дама явился на поклон к императрице, она «нагнулась и сказала мне на ухо: «Итак, вы думаете, что если бы шведский король осмотрел мою гвардию, он заключил бы мир?» И она засмеялась» [52].

      Её обаяние, однако, пленяло не всех: мы видим справедливое зерно в колкостях самодовольного придворного князя Щербатова, который писал, что императрица «одарена довольной красотой, умна, обходительна», «слаболюбива, трудолюбива по славолюбию… исполнена пышности… самолюбива до бесконечности». Он заявлял: «Дружба чистая никогда не вселялась в сердце её и она готова лучшего своего друга и слугу предать… за правило себе имеет ласкать безмерно и уважать человека, пока в нем нужда состоит, а потом, по пословице своей, выжатой лимон кидать» [53]. Это не вполне заслуженные упрёки, но безусловно, власть для Екатерины всегда была основным приоритетом. Потёмкин стал единственным исключением, лишь подтверждавшим правило.

      Потёмкин, став камер-юнкером, болшую часть времени проводил на службе в императорских дворцах, в частности, стоя рядом с креслом императрицы во время обедов и прислуживая ей самой и ее гостями. Это означает, что он часто видел Екатерину на публике и знал, что собой представляет её повседневная жизнь. Она заинтересовалась им, а он, в свою очередь, увлёкся ею не на шутку – как не пристало увлекаться такому молодому придворному.

      Часть вторая. Ближе

      1762–1774

      4. Циклоп

      Природа создала его русским мужиком, таковым он и останется до смерти.

Дюран де Дистрофф

      Когда императрица и подпоручик конной гвардии встречались