Гёте. Жизнь как произведение искусства. Рюдигер Сафрански

непринужденно, но при этом соблюдала дистанцию. Поначалу Гёте скрывал свои чувства. Даже Горн ничего не заметил и дал себя обмануть: Гёте утверждал, что ухаживает за одной благородной особой, и простодушный Горн поверил. Когда же полгода спустя Гёте открыл ему правду, он пришел в невероятный восторг. «Если бы Гёте не был моим другом, – пишет он Моорсу, – я бы сам в нее влюбился». Горн также доводит до сведения общего друга, что Гёте любит хозяйскую дочку «очень нежной любовью», но «с совершенно честными намерениями добронравного человека, хотя и знает, что она никогда не сможет стать его женой»[79]. Сам Гёте в письме Моорсу подчеркивает, что завоевал любовь девушки не подарками и не своим благородным происхождением. «Только мое сердце привело ее ко мне», – пишет он с гордостью. «Прекрасная душа» избранницы ему «порукой, что она никогда не оставит меня прежде, чем долг или необходимость повелят нам расстаться»[80].

      Не слишком ли благоразумно это звучит? Это не та любовь, которая, подобно стихии, сметает на своем пути любые препятствия. Это не любовь Вертера, а, скорее, сдержанная осмотрительность его противоположности – Альберта, который в романе, как известно, показан с неприглядной стороны. Гёте знал, что отец не сможет смириться с его романом с дочкой трактирщика, если он перерастет в серьезные отношения. Поэтому он предпочел вовсе ничего ему не говорить и посвятил в свое новое увлечение только сестру, и то лишь вскользь упомянув о нем как о чем-то незначительном. Среди новых знакомых нельзя не вспомнить о малышке Шёнкопф, пишет он Корнелии по-французски. Она дочка хозяина гостиницы, заботится о его белье и гардеробе; в этом она разбирается очень хорошо, и ей приятно помогать ему по мере сил, за это он ее и любит[81]. Гёте не хотелось вызывать у сестры ревность, вот он и придумал эту историю; но насколько отличается она от любви, о которой он рассказывает своему ближайшему лейпцигскому другу Беришу!

      Эрнст Вольфганг Бериш был старше Гёте на одиннадцать лет. Гёте познакомился с ним в то же время, что и с Кетхен, в гостинице Шёнкопфа. Бериш стал для него другом и духовным наставником. Молодой Гёте, как правило, во многом превосходивший своих сверстников, и в последующие годы искал себе друзей старше, чем он сам. У них было больше опыта и рассудительности, и он надеялся с их помощью найти ориентиры для своей запутанной внутренней жизни. Среди его старших друзей можно назвать Зальцмана в Страсбурге или же Мерка в Дармштадте.

      Бериш приехал в Лейпциг в качестве гувернера двенадцатилетнего графа фон Линденау и вместе со своим воспитанником поселился в Ауэрбаховском подворье, в двух шагах от квартиры Гёте. Он был чудаком, и внешность его тоже отличалась оригинальностью: высокий, худой, с длинным острым носом. Он имел весьма аристократические манеры, и если бы не отвращение к ярким цветам, то его можно было бы описать как галантного представителя эпохи рококо. Одевался он только в серое, изыскивая одежды самых разных оттенков этого цвета – серо-голубого,

79

VB 1, 11 (3.10.1766).

80

WA IV, 1, 60 (1. 0.1766).

81

WA IV, 1, 86 (11.5.1767).