К другим берегам. Сергей Анатольевич Кулаков

водой влажное весло, с которого обрывались капли – отдыхал, делая вдох. Отец был доволен, он улыбался под длинным козырьком своей летней кепки, а бухта с высокой скалой, домиком под ней все удалялась, удалялась.

      Саша глядел вперед. У него захватило дух от пространства, частью которого он стал. Пространство это становилось больше, обширнее, втягивая лодку вместе с мальчиком в свою огромность и синеву. Слегка закружилась голова от высокой прозрачности неба с ослепительным солнцем, лучи которого дробились в темной, от глубины, поверхности моря на множество мгновенных блесков. Саша стал глядеть на темно-синюю воду, любопытно бросавшуюся навстречу лодке. Слева тянулся берег с беспорядочно торчащими валунами и каменистыми пляжами. Он был дик и пустынен. На крутом подъеме берега солнце выжгло землю. Кое-где цеплялись за серую почву высохшие кривые стебли. На самой высоте росли деревья в желтой, сухой траве.

      Саша иногда ложился грудью на скамейку лодки, опускал руку в воду, а там растопыривал пальцы. Любопытная вода устремлялась навстречу, быстро исследовав руку мальчика – отставала. Он вытаскивал руку, давал ей обсохнуть: мокрую по локоть, сохранившую ощущение движения на коже…

      Утреннее солнце поднялось над горой. Отец перестал грести, сложил весла так, чтобы они могли сушиться, потом достал из сумки, под кормовым сидением, пластиковую флягу с холодной водой, на которой выступили капельки влаги. Отвинтил колпачок, стал пить большими глотками. Саша пить не захотел. Отец положил флягу обратно в тень, под сиденье. Достал спиннинг, освободил грузило, расправил крючки, снял с предохранительного рычажка катушку; встал, широко расставил ноги, закрутил туловище влево, а когда резко распрямил его – выпустил из левой ладони грузило, и оно, описав дугу, шлепнулось в воду в метрах пятнадцати от лодки, почти без брызг. Свинец скользнул отвесно вниз, подтягиваясь к лодке, освобождая лесу из катушки. Отец сел верхом на скамейку, застопорил увлекшуюся лесу на нужной глубине, закрепил рукоять спиннинга в решетчатом дне лодки, подперев ее голой ступней.

      – Дай мне бутерброд,– сказал он.

      Саша вытащил из свертка хлеб с маслом и колбасой. Отец ел, оставляя отпечатки крепких зубов. Он подставлял левую ладонь под подбородок и сбрасывал крошки в море. После того, как отец перекусил, он снял рубашку. Мальчик, перегнувшись через борт лодки, смотрел вниз, в темную воду. Отец взял спиннинг в руки, несколько раз подергал его в стороны, подождал немного, стал наматывать лесу, глядя в то место, откуда она выходила из воды. Саша смотрел туда же. Лодка наклонилась от веса двух тел.

      Солнце поднялось выше, дробясь в темно-синих волнах. Море едва двигалось. Две пары глаз смотрели в точку, откуда из воды выходила крепкая нить, скользившая по стальным кольцам на бамбуковом удилище к катушке, где леса укладывалась плотными кольцами. Отец быстро поправил кепку, снова дернул спиннинг. В нем разгорался азарт лова, потому что руки его ощутили удачу, и леса туго укладывалась в катушку, а удилище победно выгнулось. Скоро в воде появились четыре темные полоски. Они, изгибаясь, поднимались