Черная повесть. Алексей Хапров

лучше квакай, – посоветовал ему я. – А то на твой вой сбегутся все таёжные волки.

      – Ква-ква-ква! – послушно произнёс Алан.

      Избушку снова сотряс взрыв хохота.

      Закончив возиться с Тагеровым, Лиля помогла Юле улечься на кровать и тщательно растерла водкой её спину. После этого она укутала её всевозможным тряпьём, которое только нашла в своих вещах, и подступила ко мне. Но я предпочёл растереться самостоятельно. Обернув ногу курткой, я почувствовал, как по ней начинает расползаться облегчающее боль тепло.

      – Так, вроде вылечила всех, – проговорила Ширшова, посмотрела по сторонам и поставила бутылку на стол. – Пейте на здоровье.

      В бутылке осталось примерно треть содержимого. Грустные глаза Сергея стали ещё печальнее. Он обречённо вздохнул, разлил водку в уже приготовленные для этого четыре кружки (женская часть нашего коллектива от употребления спиртного вовнутрь отказалась) и произнёс:

      – Ну, что? Без закуски, конечно, непривычно. Но в этом тоже есть свой шарм.

      Я, Алан и Ваня подошли к столу.

      – За наше чудесное спасение, – предложил Тагеров.

      Вишняков помотал головой.

      – Нет, – возразил он. – Давайте помянем того, благодаря кому мы остались живы. Николая. Можно было взлетать в такую погоду или нельзя – сейчас это уже не имеет значения. Главное то, что он выполнил свой служебный долг до конца и без раздумий пожертвовал своей жизнью ради сохранения жизней своих пассажиров, то бишь нас с вами.

      Мы, не чокаясь, выпили. Наступила тишина. Поставив кружки на стол, мы снова расселись на полу.

      – А керосин в лампе убывает, – констатировала Лиля. – Убывает даже быстрее, чем я думала. Может, её потушить?

      – Господа, кому-нибудь нужен свет? – картинно спросил Сергей. – Признавайтесь, кто-нибудь боится темноты?

      Никто не отозвался. Ещё раз обведя нас глазами, Вишняков придвинул к себе керосинку и повернул вентиль. Огонь погас. Нас окутала кромешная тьма.

      – Ну, что, будем спать? – проговорил Алан.

      – А что нам ещё остается делать? – подал голос я.

      – Утро вечера мудренее, – заметила Ширшова.

      – На это вся и надежда, – внесла свою лепту в диалог Патрушева.

      Послышался шорох. Это каждый из нас стал устраиваться поудобнее. Я подался чуть вперёд, положил под голову рюкзак, вытянул ноги, сложил руки на животе и закрыл глаза.

      «Вроде покойника», – мрачно подумалось мне.

      Растертая водкой нога согревалась всё сильнее и сильнее. Я с удовлетворением отметил, что судорога, сковывавшая её до сих пор, заметно ослабла, боль стала утихать, и кровь свободно потекла по сосудам.

      «Какая же всё-таки молодец, эта Лиля, – подумал я. – С использованием водки она всё рассудила правильно».

      Снаружи донёсся лёгкий свист ветра. Послышалось уханье совы. Вдалеке что-то затрещало. Я открыл глаза и насторожился. Эти звуки заставили меня вспомнить, что мы находимся не дома,