Моя свекровь – мымра!. Людмила Милевская

– я же у ее картины стояла. И блуза на мне ее была.

      Но за что хватать мою Фросю?

      Она же ни рыба ни мясо: безобидна, безгрешна, добра. У нее давно отобрали, все, что смогли – точнее, все, что было у Фроси. Остался только талант, его-то не отберешь. И защищаться она не умеет, и на хитрость ведется…

      Нет, что-то не вяжется здесь…

      Тут и порнуха припомнилась. Как странно ее снимали. Что за порно, когда все одеты? И этот Арнольд со своею капустой – комичный, черт возьми, персонаж!

      Мысль вернулась в пункт отправления: «Да нет, это розыгрыш! Проводят меня, как последнюю дуру!»

      Я глянула на Фросю; и она с улыбкой глянула на меня.

      «Нет, все же ей надо было идти в артистки!»

      – Ефросинья, хватит меня дурить, – сказала я со смешком, игриво толкая подругу в бок.

      – То же самое могу сказать и тебе, – рассмеялась и Фрося. – Это надо же такое придумать? А я, глупая, повелась. Да любой же знает, какая ты фантазерка! И приколистка!

      Она глянула на часы и нахмурилась:

      – Ну все, Софья, хватит, пошутили и будя. У меня важная встреча на вечер намечена. Опаздывать я не могу.

      «Ох и хитрунья», – подумала я и насмешливо предложила:

      – Поэтому быстро зови орлов, пусть везут нас обратно. Я устала, ванну принять хочу, лобстера слопать, хлебнуть твоего винца.

      Фрося, кивая, так же, с улыбкой, начала меня убеждать, что она все понимает, но шутка подзатянулась и Германия погибает без ее гениальных картин, и встреча уже под вопросом.

      Я со всем соглашалась:

      – Да-да-да, поэтому быстро зови орлов. Черт с ними, с долларами, раз дело такое – верну!

      – Конечно-конечно, – вторила Фрося, – вернешь-вернешь и самой себе. Придумано гениально.

      – Спасибо, но выдумка не моя, – пыталась я повернуть на серьезное.

      Да какой там, Фрося грозила мне пальцем:

      – Софья, пора! Быстро зови орлов!

      Уж не знаю как долго мы препирались бы – обе упрямые – но за дверью послышался топот и голоса. Кто-то кого-то ругал, кто-то перед кем-то оправдывался – разумеется, все это делалось матом.

      Естественно, и я, и Фрося отнеслись к этому с интересом, как ко второму (а для меня уже и третьему) действию фарса: обе заинтригованно переглянулись и воззрились на дверь, изогнувшись знаком вопроса.

      «Что будет дальше?» – хотелось нам знать.

      И мы быстро узнали: дверь распахнулась – на пороге вырос здоровенный мужик. Из-за его спины десятиголовым чудовищем торчала свита из родных мне верзил и из совсем незнакомых.

      Фрося смущенно сказала:

      – Здрасте.

      Я состроила рожицу и показала верзилам язык.

      Здоровенный мужик опешил, а верзилы скорбно «пожалились»:

      – Видишь, батя, это просто чума. Черт рядом с ней отдыхает. Замучились мы.

      Интеллигентный ткнул в свой роскошный фингал (ну что я за мастерица!) и промямлил:

      – Орехоколом, бля, наварила.

      «Неужели?» – подивилась я, гадая где раздобыла орехокол – всего не упомнишь в батальной сумятице.

      Интеллигентный