Моя свекровь – мымра!. Людмила Милевская

за город.

      Мне стало нехорошо.

      – Так говоришь, это Борис Вырвиглаз? – спросила я, смутно ощущая реальность.

      Фрося с искаженным страхом лицом подтвердила:

      – Да, по кличке Якудза.

      – А кличку свою он как получил? – грациозно стирая капельку пота, спросила я.

      – Как-как, ясно как. За жестокость восточную и беспредел. В нашей области его даже куры боятся.

      – Ой-е! – воскликнула я, хоть и склонна к тому никогда не была: грубостей не терплю с тех самых пор, как полюбила искусство.

      Фрося моя тяжко вздохнула и мечтательно прошептала:

      – Пожить бы еще…

      И зловеще присовокупила:

      – Так не хочется умирать.

      – Ни с того ни с сего, – дополнила я и меня обдало кладбищенским холодом.

      Как-то сразу захотелось домой, к мужу, к Роберту, под бочок к любимой свекрови…

      Вот что меня всегда поражает – даже на самом краю могилы – так это народная мудрость.

      Как умен наш народ!

      Как он прав, когда говорит: «Помяни черта, он и рога высунет».

      Я только мысленно свекровь свою помянула, а она уже тут как тут: сотовый зазвонил, я трубку к уху прижала, а оттуда вопль Вельзевула:

      – Невестка, ты где!

      Повадилась своло…

      Да что такое? Откуда прет эта грубость? Из меня, из нежнейшей натуры! Сама себе удивляюсь! Вот до чего нас доводит российская жизнь, беленьких и пушистеньких.

      Так вот, продолжаю: повадилась мать наша с Робертом невесткой меня называть, будто нет у меня знаменитого имени. Ну да ничего, я в долгу не осталась: свекровушкой нежно ее зову.

      Правда, созвучно с коровушкой?

      В этом мой тонкий прикол.

      – Свекровушка, – ей отвечаю, – я здесь.

      Где «здесь» не уточняю, чтобы жалкую оперативную память свекрови объемной информацией не загружать.

      – И что ты там делаешь? – интересуется она, эта мать Роберта.

      Лаконично ей отвечаю:

      – Мою полы.

      Не рассказывать же ей про битву с «быками» – не хватало еще, чтобы моего Роберта мать жалела каких-то «быков».

      К тому же, она обожает когда я мою полы. Пусть радуется сво… Своевольная женщина.

      На этом наш разговор оборвался по воле свекрови. Я положила трубку в карман и возмущенно уставилась на Ефросинью.

      – Ты что-нибудь поняла? Лично я – ничего!

      – Кто тебе, Соня, звонил? – удивленно спросила Фрося.

      – Мой верный враг и близкий вредитель, – ответила я.

      Вспомнив, что подруга замужем не была, быстренько пояснила:

      – Звонила мне мужа мать, ити!

      – А-аа, свекровь, – прозрела она.

      – Именно! Это ужасное мне и звонило! Даже здесь меня достает! Теперь удивляюсь, как она без меня жила? Чем развлекалась?

      Фрося не просто замужем не была, а очень сильно замужем не была, иначе не знаю чем объяснить последовавший вопрос.

      – О чем ты? – спросила она, и меня прорвало.

      – Вот спрашивается, что это был за звонок? – взбесилась я. – Зачем эта родственница позвонила? Чего добивалась?