Моя свекровь – мымра!. Людмила Милевская

изумленно открыла рот, да так, не закрывая его, и спросила:

      – Кому ты должна их отдать?

      – Да парням этим, твоим «кентам», – пояснила я, чувствуя, как прямо на глазах портится настроение: еще недавно счастливой была и вот, уже осиротела на кучу долларов.

      Испортилось настроение и у Фроси.

      – Сколько здесь? – спросила она, кивая на мой трофей.

      – Ты разве не знаешь? Семьсот.

      – Живодеры! – воскликнула Фрося. – Да все это стоит гораздо дешевле! Ты что, именно столько им заплатить обещала? Семьсот долларов?

      – Ну да, – рассердилась я. – Обещала, как же, держи карман шире. За кого ты меня принимаешь? Они сами мне заплатили. – Подумав, добавила: – Я их заставила.

      Фрося вдруг потеряла дар речи – абсолютно искренне эта чертовка была сражена. В мою душу даже закралось сомнение.

      – Тебе заплатили? – оправившись от изумления, закричала она. – Заплатили семьсот баксов? За что?

      – Будто не знаешь! – гаркнула я. – Или ты думала, что я даром в порнухе сниматься должна! Вижу теперь какого ты мнения о своей лучшей подруге!

      Бедная Фрося пошла вразнос – совсем над собой контроль потеряла: вскочила, по комнате заметалась, потом опустилась на пол, открыла рот и, тараща глаза, долго, как рыба на берегу, беспомощно воздух глотала. Мое состояние было не лучше: я понять ничего не могла и терялась в догадках, но делала это весьма эстетично: в позе, почти роденовской.

      Наконец к Фросе вернулся дар речи.

      – Эти мерзавцы заставили тебя в порно сниматься? – с бесконечным отчаянием воскликнула она.

      Я обиделась:

      – Меня невозможно заставить. Сама согласилась.

      Не признаваться же любимой подруге в таком унижении – зачем понапрасну доставлять Фросе радость?

      – Постой, разве это не твой прикол? – опешила Фрося.

      – Нет, конечно, прикол пока твой, но и мой не за горами. Долго ждать не придется, – заверила я.

      Ефросинья в испуге оглянулась на дверь, нервно облизала губы и, задыхаясь, спросила:

      – А кто эти люди?

      Я усмехнулась:

      – Тебе видней. От себя могу лишь добавить, что артисты они плохие. Да и ты, голубушка, часто фальшивишь. Думаешь, я не видела, как ты смехом давилась, когда эти твои «кенты» с деланной крутизной в квартиру вломились.

      – Вломились твои дружки, – уточнила Фрося.

      Я подскочила, словно ужаленная:

      – Что ты хочешь сказать?!

      – Этих людей вижу впервые, – заверила меня Ефросинья и слегка раздраженно добавила: – Хватит, Соня, побаловала, меня удивила, но во всем надо меру знать. Тем более, что на этот вечер намечена важная встреча: речь о картинах моих пойдет. У меня выставка на носу в Германии. Пожалуйста, прикажи своим милым друзьям, пускай отвезут нас обратно.

      – Что значит – обратно? – гаркнула я. – Как – прикажи?

      – Как можно строже.

      – Разве эти орлы не твои «кенты»?

      И наступила немая сцена. Фрося распахнула глаза: так долго и изучающе на меня чертовка смотрела, что мороз по коже продрал. Я хребтом ощутила: